При ближайшем рассмотрении он увидел, что женщина блондинка, в джинсах и цветастой рубашке, которая была разорвана, обнажая окровавленные изуродованные груди. Кровь уже застыла и стала студенистой. Она лежала на спине с раскинутыми в стороны руками. Найджел посмотрел на ее лицо. Чистое, нетронутое. Но на месте глаз зияли две черные дыры с запекшейся вокруг них кровью, обрамлявшей пустые впалые глазницы, зловещие, темные и, казалось, все еще способные видеть.
Найджел знал, что эта картина останется с ним до конца дней, она будет появляться перед ним, как ужасная заставка, всякий раз, едва он закроет глаза. Он отступил и медленно прислонился к двери гаража, будто пытаясь защитить то, что осталось от достоинства молодой женщины.
Два или три человека появились на дороге. Один пытался успокоить женщину. Другой звонил по мобильному телефону.
— С тобой все нормально? — крикнул Найджелу чернокожий парень.
Через несколько секунд вокруг собралась толпа.
Найджел кивнул. Он медленно сел на землю перед дверью в гараж, преграждая путь к нему.
Вдали он услышал вой полицейской сирены.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Монотонное стрекотание полицейского вертолета эхом разносилось в ночной тишине, свет от его прожектора скользил и метался по прилегающим улицам. Они опоздали, и Фостер это прекрасно понимал. Убийца скрылся, бросил свою страшную ношу и растворился в большом безликом городе. Все это время Фостер и его отряд ждали у другой станции метро. Это волновало его больше всего, преступник по-прежнему оставался на свободе. Фостер знал, что независимо от того, мог он предотвратить убийство или нет, его начальству новость не понравится. Особенно, если в дело вмешаются стервятники-журналисты. Следствие по делу о гибели его отца подорвало репутацию Фостера, которую он так старательно создавал за долгие годы работы детективом; у него осталось мало союзников. Если вообще остались.
Фостер стоял посередине Мелтон-роуд. Он уже сбился со счета, сколько ночей приходилось ему проводить на этих богом забытых улицах в короткие предрассветные часы, в ярком свете прожектора над трупом какого-нибудь несчастного неудачника. Когда наблюдаешь, как твой отец сводит счеты с жизнью, чтобы спастись от грядущей агонии, смерть незнакомцев уже не причиняет тебе таких страданий. И все же гибель женщины стала для Фостера шоком. Они знали о предстоящем убийстве за несколько часов до того, как преступник собирался нанести удар, и все-таки опоздали.
Фостер посмотрел на женщину. Глаза вырезаны, а грудь растерзана. Карлайл обследовал тело. Заметив детектива, он поднял голову, и они поприветствовали друг друга. Их напряженные лица передавали всю мрачность ситуации. Никто не сказал ни слова. Фостер осмотрел гараж, пока Карлайл заканчивал работу. Ничего необычного он не нашел.
— Я думаю, ей было около тридцати или тридцать с небольшим. Время смерти примерно пять или шесть часов вечера, — произнес патологоанатом.
Фостер кивнул. Это было ответом на один из главных для него вопросов.
— Причины?
— Еще пока рано говорить. Предположительно, причиной стала одна из ран на груди, но я должен осмотреть ее более тщательно.
— А глаза?
— Их могли удалить и до смерти. Но я надеюсь, это случилось после убийства. Глаза вырезали аккуратно, с большой осторожностью, а не просто вырвали, а это значит, что она была без сознания. Зрительный нерв уцелел, но поврежден.
«Око за око», — вздохнул Фостер. Дарбишир лишился рук. Вероятно, эти надругательства над трупами являлись символичными, а не ритуальными. Например, женщина что-нибудь видела или руки Дарбишира сделали нечто такое, их и отрезали? А почему тогда тело бродяги осталось нетронутым?
— А как насчет ран на груди?
— Похоже, преступник пытался вскрыть грудную клетку. У женщины были силиконовые имплантаты. Они взорвались, отсюда такое месиво. Когда мы произведем вскрытие, я достану все, что осталось. Посмотрим, может, мы сумеем узнать серийный номер. Иных способов установить ее личность у нас нет. Если не считать необычной татуировки на лопатке.