– Хочешь чашку чаю? – спрашивает он. – Стакан воды, прежде чем мы начнем?

– Нет, спасибо, все хорошо.

– Уверена? Давай я принесу тебе воды.

Карл покидает комнату и возвращается со стаканом. Я беру его и делаю глоток. Включается экран телевизора.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Какое отношение это имеет к нашему разговору?

Когда он поворачивается ко мне, на его лице написана грусть.

– Я не хотел это делать, Элисон, но ты не оставила мне выбора. Как и с вазэктомией.

– Не хотел делать что? – спрашиваю я.

– Просто смотри, – отвечает он.

Я смотрю, но не понимаю, что вижу. Экран телевизора отражает то, что включено на его ноутбуке. Это Mac, все программы открыты, на заставке Матильда играет в саду. Но вот что происходит в окошке проигрывателя, я понять не могу.

– Карл, что это? – спрашиваю я, и голос сочится паникой.

– Да ладно, а ты как думаешь? Все ты отлично знаешь.

Он прав. Знаю, но не могу поверить. Это видео из коридора, по которому я только что прошла. Снято с первого этажа, словно камера установлена у подножия лестницы.

– Я промотаю на тот случай, если ты что-то упустила.

Я смотрю на Карла и вижу, что он ухмыляется.

– Почему бы тебе не описать, что мы смотрим? Я бы хотел услышать твое мнение.

– Я… нет. Ты знаешь, что мы смотрим, – наконец удается выдавить мне.

– Элисон, скажи мне, что мы смотрим. – В его голосе слышится такая злоба, что бороться с ней невозможно.

Он ставит видео на паузу и садится рядом со мной на диван. Потом берет меня за подбородок, пальцы вонзаются в кожу. Он снова несколько секунд проигрывает видео. Двое людей на экране приближаются друг к другу, целуются, расходятся.

– Кто это, Элисон? Скажи, на кого мы смотрим?