Не обращая внимания на кровь, Фуллер забирает бумажник и значок, выходит через другие двери на противоположную сторону зоны отдыха, к стоянке машин, направляющихся на север. Грузовик все еще стоит на том же месте. Фуллер подходит, становится на подножку и заглядывает в кабину.

Водитель сидит на своем сиденье, блаженно похрапывая. Белый, сорока с лишним лет.

Фуллер поднимает значок Робертсона и стучит в окно. Мужчина просыпается, пытаясь понять, что происходит.

– В чем дело, офицер?

– Выйдите, пожалуйста, из машины, сэр.

Тот подчиняется. Он уже проснулся и начинает выступать:

– Так в чем, собственно, дело?

– Ни в чем. Я не хочу пачкать твоей кровью свой новый грузовик.

Две пули в грудь. Фуллер забирает у него ключи и бумажник, запрыгивает на место водителя и заводит двигатель.

У него есть двадцать минут форы. Достаточно, чтобы добраться до федеральной трассы 80 и оттуда свернуть еще куда-нибудь.

Фуллер включает трансивер и настраивает его на полицейскую частоту. Обычная болтовня, о его невинных проделках пока не упоминается.

Он вытаскивает кольт из-за пояса и кладет его на пассажирское сиденье, «зиг» – на приборную панель. После этого выезжает на трассу.

До трассы 80 оставалась пара миль, когда по радио начали поступать сообщения. Фуллер снял с трансивера микрофон.

– Это машина шестьдесят шесть двадцать два. Подозреваемый – мужчина, афро-американец, рост метр восемьдесят, тридцать с лишним лет, за рулем коричневого «седана». Последний раз был замечен на трассе 57, следует в южном направлении. Конец связи. Прием.

– Машина шестьдесят шесть двадцать два, где вы находитесь?

Фуллер улыбается, не отвечает. Это собьет их с толку и позволит выиграть еще несколько минут. Он сворачивает на трассу 80, мимо него с ветром проносятся патрульные машины. На большом зеленом знаке написано «Чикаго 40 миль».

– Готова ты или нет, Джек, но я иду.