– Хорошо, Сергей Николаевич, не нужно кипятиться. Переодевайтесь, – пряча улыбку, завотделом вышел в коридор.

Мякишев появился спустя минут десять – от волнения он одевался дольше обычного:

– Ну-с, коллега, куда нам?

– Сперва в столовую, сейчас как раз время завтрака. А вот затем можно и в лабораторный корпус.

– Снова бессмысленная трата времени, – недовольно пробурчал ученый, но от завтрака благоразумно отказываться не стал.

Столовая, как выяснилось, располагалась в соседнем здании и более всего напомнила профессору место приема пищи какого-нибудь номенклатурного санатория годов восьмидесятых, в коих ему не раз довелось побывать в той, прошлой, жизни. Все так же чистенько, аккуратно – но и без никому не нужных излишеств. Из всех «нововведений» – разве что бесплатный кофейный аппарат, пара холодильников с прохладительными напитками и минералкой да настроенный на новостной канал плазменный телевизор на стене. Столики застелены накрахмаленными скатерками и накрыты на четверых, на каждом – небольшая вазочка с букетом живых полевых цветов. За распахнутыми по летнему времени широкими окнами тихо шелестят листвой деревья окружающего здание парка; теплый ветерок лениво колышет прозрачные занавески.

– Присаживайтесь, профессор, – Леонид Львович отодвинул стул. – Трость можете сюда поставить. Я сейчас принесу перекусить, у нас тут самообслуживание. Вам молочную кашу или запеканку? Запивать чем будете – чай, кофе?

– Давайте запеканку и чай, – буркнул Мякишев, все еще осматриваясь. Столовая ему понравилась. И народу немного, и атмосфера приятная. Да, определенно, все, как тогда, «во времена ранешние». Только официанток в крахмальных передничках, толкающих перед собой никелированные сервировочные тележки, не хватало. Впрочем, он уже давно не в том возрасте, чтоб всерьез озадачиваться отсутствием официанток: годы, знаете ли, годы….

– Прошу, коллега, – заведующий отделом аккуратно поставил перед ученым тарелку. – Приятного аппетита. Сейчас принесу чай.

После завтрака Леонид Львович рассказал, что лаборатория занимает двухэтажный корпус «3-А», находящийся в сотне метров отсюда. На первом этаже расположена собственно лаборатория, на втором – информационно-компьютерный центр, возглавлять который он имеет честь. Вход туда строго ограничен, однако Мякишев, с подачи полковника Логинова, входит в число допущенных. Сообщив все это, ученый протянул профессору пластиковую карточку-ключ:

– Только не теряйте, пожалуйста, тут с этим строго.

Презрительно фыркнув, Мякишев принял пропуск:

– Коллега, если б вы знали, что такое настоящий режим секретности, то не пороли б чушь! Поверьте, когда я работал над «Проколом», режим секретности был куда как более… – Сергей Николаевич внезапно осекся, с подозрением взглянув на собеседника:

– А кстати, у вас есть допуск к тем материалам?

– Сергей Николаевич, ну, я вас умоляю! – скривился тот. – Прекратите, что за шпионские игры? Наш проект – дальнейшее развитие этого самого вашего «Прокола», о каком допуске вы еще говорите? Анатолий Анатольевич сказал, что ввел вас в курс дел.

– Простите, – неожиданно пошел на попятную старый ученый. – Просто все, произошедшее за последние сутки, несколько неожиданно для меня. Я слишком много лет считал, что то, чему я посвятил свою жизнь, давным-давно кануло в Лету и никому не нужно. Тем приятнее было узнать, что я ошибался. Еще раз простите, коллега. Я не идиот, знаете ли, и прекрасно осознаю, что у меня тяжелый характер. После смерти жены меня просто некому стало, гм, сдерживать… еще раз простите.

– Перестаньте, товарищ Мякишев, – краем сознания профессор отметил, что тот впервые назвал его именно так, «товарищем». – Ваш характер тут абсолютно ни при чем. И, кстати, мы пришли. Прошу вас.