Вернувшись в гостиную, хозяин еще долго потягивал ликер, уставившись на гобан.
Рано утром, когда Дитрих в дамасском халате завтракал в столовой, появился японец, одетый, в отличие от хозяина, в костюм.
— Я вижу, вы уже отдохнули, Отару-сан, а ведь вчерашнее путешествие, наверное, было не из легких.
Надевая очки, тот ответил:
— Я сплю сколько требуется, герр Хофштадтер, и не люблю терять время. Мне уже довелось просмотреть вашу документацию.
Японец прихлебнул чай, и на его лицо легла тень.
— «Инь Чжень»[8] с сушеной грушей… а вы человек утонченный, штурмбанфюрер. Образованный, умный, и именно поэтому я осторожен…
Дитрих довольно улыбнулся:
— Что вы говорите, Отару-сан?
Еще раз пригубив чай, японец ответил:
— Буду откровенен. Вы от меня что-то скрываете: бумаги, приготовленные для меня, — лишь вершина айсберга. Есть еще какие-то документы, но вы либо не хотите показывать, либо выжидаете.
Немец посмотрел ему в глаза:
— Пойдемте со мной.
Хофштадтер не стал переодеваться, и как был в халате, так и повел Отару по длинным коридорам мимо чучел кайманов и картин эпохи Возрождения. Вскоре они оказались перед дверью, за которой открылась ведущая круто вниз лестница, вырубленная прямо в скале, и стали спускаться. В ноздри ударил запах сырости, а затем воздух сделался очень влажным. Японец дважды снимал очки и протирал линзы. Немец шел довольно быстро, светя перед собой фонарем и все время оглядываясь. Повернувшись в очередной раз, Дитрих увидел, что гость затоптался на месте.
От забежной ступени короткий коридор вел к металлической винтовой лестнице, круто поднимавшейся вверх. Они вышли уже за пределы виллы и собирались войти в другое здание.
— Осторожно голову, Отару-сан, и смотрите под ноги…
Круг света от фонаря становился все слабее. Поднимаясь по ступенькам, Хофштадтер понял, что не слышит шагов позади себя.
— Ну, что вы там? — Не дождавшись ответа, Дитрих вернулся назад.
Хиро сидел на ступеньке, держа в руке какую-то коробочку. Задыхаясь, японец судорожно ее открыл, высыпал на ладонь несколько маленьких пилюль и бросил их в рот. Он с трудом восстановил дыхание и попытался встать, опираясь рукой о стену. Лоб был покрыт испариной.
— Отару-сан, все в порядке? — Хофштадтер зажег масляную лампу, которая находилась здесь, и подошел поближе.