На него надвинулась чья-то тень.

— Сосуды здесь, а что делать с ним?

Высокий молодой голос по-шанхайски растягивал слова.

— Они сказали убрать.

«Пришло мое время. Вот и награда за то, что я посвятил жизнь "демону"», — подумал Хофштадтер. Ему не было страшно. Ученый все еще сжимал в руке револьвер, но стрелять и не думал: какой смысл перед смертью становиться убийцей?

— Этим займешься ты, а я возьму сосуды.

Тень приблизилась к лежащему на животе немцу.

— Ты главный — ты и займись.

— Вот потому, что я главный, и говорю тебе… Ладно, давай кончать с ним.

Блеснуло лезвие кинжала.

— Герр Хофштадтер!

Голос Шань Фена звонко прорезал ночную тишину французской концессии.

Обе тени застыли, как соляные столбы.

Шань Фен! Теперь-то профессор сможет позвать его на помощь… Но голос не слушался, получился слабый хрип, не способный привлечь внимание.

— Герр Хофштадтер! — На этот раз призыв прозвучал менее решительно: видимо, избавитель решил, что в доме никого нет.

В третий раз он кричать не стал. Проскрипела галька садовой дорожки, и шаги затихли, а вместе с ними растаяла надежда вновь увидеть Дитриха и поведать ему о взлете интеллектуального прогресса.

Профессора охватил глухой гнев. Теперь уже ничего не исправить… А вдруг?..

Старик изо всех сил нажал на курок, и маузер выпалил в стену. Хофштадтер не хотел никого убивать, он хотел только привлечь внимание. Грохот вызвал истерическую панику у двух убийц. Они заметались по комнате, не понимая, кто стрелял, и с перепугу позабыли и о сосудах, и о своей жертве. Потом, слегка придя в себя, ринулись к балконной двери и выскочили в сад. Шань Фена слышно не было.

Прошло несколько мгновений, и он появился в той же двери, куда удрали двое неизвестных. Парень подбежал к телу Хофштадтера и повернул его на бок. Лицо китайца сразу разгладилось, когда он увидел, что тот жив.

— Вы ранены?