Глава 16

Орловский централ. Печально известное для многих каторжников место в Российской империи. Орловский режим не отличался гуманностью и считался конечной точкой жизненного пути для большинства заключенных. Общие камеры под постоянным присмотром надзирателей, вспышки болезней, жестокие наказания и даже пытки. После бунта заключенных, который был подхвачен журналистами, в том числе и зарубежной, произошло некоторое смягчение условий содержания.

Начальник тюрьмы явно не ожидал увидеть столь высокое лицо в своей епархии, где он царь и бог. А врученные бумаги лишили его последних остатков самообладания. Моих полномочий было достаточно, чтобы снять его с должности или вынести приговор, но я появился здесь по другому делу.

— Немедленно построить всех осужденных во внутреннем дворе!

— Слушаюсь! Сей же час, ваше императорское высочество! — выпятив вперед грудь начальник тюрьмы поспешил исполнить указание.

С первого взгляда тюрьма, как тюрьма. Ничего особенного. Единственное отличие новизна и хмурые взгляды охраны. Пока я осматривал тюрьму среди персонала началось бурное проявление служебного рвения и вскоре из главного корпуса выходили изможденные люди, не знающие чего ожидать от прибытия высоких гостей.

Кругом грязь, серое небо, унылая атмосфера безысходности и больной цвет лиц заключенных. Когда-то и я так стоял, слушая простые и понятные всем слова без высокопарных речей о всеобщем благе. Правда здесь отбывают срок не за хулиганку или мелкие правонарушения, а держат матерых революционеров и бандитов. Терять им особого нечего.

— Ваше императорское высочество, заключенные Орловской каторжной тюрьмы общим количеством в тысячу двести тринадцать душ построены. Начальник тюрьмы Синайский.

Кивнув начальнику тюрьмы, я всматривался в неровные ряды заключенных, пытаясь понять мысли тех, кто стоит передо мной. Но понял только одно. Привычными уговорами здесь ничего не добиться.

— Российская империя вступила в тяжелую войну, от исхода которой зависит вопрос существования самого государства. В это непростое время мы все, как один должны встать на защиту Родины. Поэтому сидеть в тюрьмах непозволительная роскошь. Я предлагаю вам выбор. Вновь стать достойными членами общества или остаться гнить здесь. Наравне со всеми солдатами вы будете получать жалование и после двух месяцев обучения отправитесь на фронт в составе Добровольческого корпуса. Через год вам будет подписано помилование, после чего вы вернетесь в общество свободным человеком.

Гул голосов прокатился по рядам заключенных. Так и до бунта недалеко… если бы не наличие рядом со мной бойцов второй роты первого штурмового батальона. Интересно было наблюдать за тем, что политические заключенные молчали, ожидая продолжения.

— Начинайте сортировку заключенных. Я заберу с собой всех кроме больных.

Начальник тюрьмы хотел уже вскинуться, но под моим взглядом передумал. И передав своему подчиненному списки заключенных приказал начать опрос.

— Осужденный Иванов, выйти из строя! Каторга или вступление в Добровольческий корпус?

— Лучше фронт, чем здесь гнить.

— Осужденный Санин…

Отказавшихся не было пока очередь не дошла до человека с весьма знакомой внешностью. Худое лицо, бородка клинышком и острый взгляд.

— Осужденный Дзержинский, выйти из строя! Каторга или вступление в Добровольческий корпус?