— Несомненно. Да тут еще и пресса, это дело будут мусолить неделями. Или, может быть, вы об этом запамятовали, занятые налаживанием личной жизни?
— Послушайте, — сказал я. — Так все-таки можно или нет? Я хочу знать.
Он не ответил.
На сей раз он и впрямь повесил трубку.
Я взял со стойки бара свои книжки и пошел в школу. Ругая про себя Фэй, но вполсилы. Сам виноват, зачем было ее впутывать!
Насчет нее Босс с самого начала был против. Если бы она была не в курсе и Джейк сам бы надумал спрятаться в тюрьму, я был бы не виноват. А так…
Что ж, многое теперь зависит от дальнейшего развития событий. Если все сойдет нормально, меня не тронут. Нет, денег, понятное дело, мне не видать. А если у меня хватит наглости и дури про них заикнуться, дадут какие-нибудь крохи и отбуцкают. А так, скорее всего, просто оставят здесь — это и будет мне плата. Оставят здесь гнить без денег, помимо той малости, что у меня была, и без возможности заработать. Чтоб я тут кое-как перебивался какой-нибудь нищенской работенкой, покуда могу с ней справляться, а потом…
Босс всем этим от души позабавится. А насчет ада — того, о котором я тут уже говорил, — он тоже знает, что глубоко рыть до него не надо.
Но если дело гладко не пройдет…
Да какая разница. Победить мне все равно не светит.
19
Когда Фэй меня всем этим огорошила, было воскресенье.
И мы решили разобраться с Джейком вечером в четверг.
Так что оставалось еще четыре дня — четыре дня от решения до дела. Целых четыре дня. Но пролетели они как-то уж очень быстро. Казалось, едва я вышел из бара после разговора с Боссом, как прямо сразу начался вечер четверга.
Я уже был никакой, тень ходячая. Не жил, а совершал телодвижения.
Жить — значит помнить, по-моему. Если теряешь интерес, если все становится монотонного серого цвета вроде такого, какой видишь, когда смотришь на свет с закрытыми глазами, если ничто — ни плохое, ни хорошее, ни успех, ни провал — не кажется стоящим того, чтобы отложиться в памяти, какое-то время ты еще дергаешься. Но не живешь при этом. И не запоминаешь.
Я ходил в школу. Работал. Ел, спал. И пил. И… Да, еще была Руфь. Несколько раз я разговаривал с нею по дороге в школу и из школы. Вот, запомнил. Насчет нее — да, это я запоминал. Помню, задумался, что с нею будет. Вот бы как-нибудь ей помочь!
Однако помимо Руфи ничего, дупель-пусто.
Кроме тех нескольких минут, что я был с нею, переход из понедельника в четверг жахнул мгновенно. Трах-бах, четверг, восемь вечера.
Тут я вдруг выскочил из небытия, вернулся к жизни. В такие моменты оно просто приходится, хочешь ты этого или нет.