— Деньги с жильцов, как я понимаю, вы получаете никакие, — сказал я, — и в парикмахерской вряд ли он шинкует капусту тоннами. Как же вам хватает на жизнь?

— Ты называешь это жизнью?

— Но все равно же деньги-то нужны! Да и немалые, с учетом того, что Джейк крепко керосинит.

— Ну-у-у, все же какие-то деньги он приносит, Карл. Сама-то я к нему бы не пошла. — Она вдруг хохотнула, сразу прикрыв рот ладонью. — Пожалела бы скальп. Но его тут все знают, знали его родителей, так что клиентура у него имеется. По пятницам и субботам, сам знаешь, парикмахерские забиты. А он еще и не закрывает долго, всех примет до последнего, когда у других давно закрыто.

Однажды (кажется, это было в среду, когда она принесла мне ленч) я спросил, не слыхала ли она чего-нибудь от Джейка насчет возвращения в тюрьму.

Она решительно помотала головой.

— На десять лет? Даже когда ему давали большое отступное, когда он знал, что по выходе о нем позаботятся, и то не согласился. А теперь и подавно, ему больше никто ничего не заплатит, его списали, ведь так, Карл? В тюрьму? Чтобы он отсидел, а потом его все равно прикончили?

Я кивнул.

— Если не сумеют замочить прямо там. Какого дьявола он вообще пошел на сделку с властями, Фэй? Я понимаю: ему напели в уши, что он у них теперь под защитой, что никто не посмеет его тронуть пальцем, потому что это будет неполезно для бизнеса, но…

— Да черт бы его побрал! Лишиться всей этой кучи денег — его отступных — было уже не очень-то приятно, но я не думала… никто, похоже не думал, что он…

— Джейк, видимо, догадывается, чем дело пахнет. Это видно хотя бы по тому, как он стал опускаться. Пьет как свинья, за собой не следит. Помнишь, как он сорвался, когда решил, что понял, кто я?

— Да. Что тут скажешь. — Она вновь покачала головой. — Спрашиваешь, почему он это сделал? А почему мы вообще делаем то, что делаем? В тюрьме он сходил с ума. Чувствовал себя козлом отпущения, обидно было одному страдать за всю компашку, так что деньги, которые он получал, впрок не шли. Ну и вот…

Все это общие слова. То, что я и без нее знаю. Пусть кратко, но меня проинструктировали обо всех этапах дела — что, как и почему.

Но я хотел, чтобы именно она мне рассказала.

— Зачем он не вернулся на кичу? Посидел бы под охраной, хотя бы пока не кончится суд!

— Зачем? — Она озадаченно нахмурилась.

— Вот и я спрашиваю: зачем? Если он так уверен, что я… что некто собирается пришить его, чтобы заставить замолчать, зачем же он…

— Но, зая, что проку-то? Потом-то все равно достанут!

— А, ну конечно, — сказал я. — Уж это конечно, эт-точно.

Она нахмурилась чуть сильнее.