— Я надеялся, ты поймешь, что это может значить.
— Вообще не понимаю. Не помню, чтобы он когда-нибудь произносил это слово. И кажется, я не встречала его ни в одной из его книг. Определенно, это не испанское слово.
— Точно, не испанское, — соглашается Рекена. Директор голоден и говорит в паузах, когда не жует. Кармела не видела его недели две и подмечает, что вид у Энрике утомленный. — Я нагуглил этот термин, но он окутан завесой тайны. — Рекена саркастически поднимает брови. — Нечто вроде «Секретных материалов». Это слово было вырезано на дереве рядом с покинутой английской колонией, одним из первых европейских поселений в Северной Америке. Загадочное исчезновение целого поселка…
— Кажется, я о чем-то подобном читала, — вспоминает Кармела. — Люди пропали за одну ночь, оставив еду на столах и дымящиеся печи… Правильно?
— Вообще-то, история успела обрасти мифами, но в целом все так и обстояло.
— И никаких следов?
— Нет. Неизвестно, что с ними произошло.
За столиком наступает тишина. За темным окном по тротуару проходят люди, огибая металлическое ограждение ремонтных работ. Тень от лица Кармелы, жующей авокадо, падает на стекло.
— Не знаю, почему я решил тебя побеспокоить, — говорит Энрике. — В последние годы жизни у Манделя какой-то винтик из головы вылетел. А лучше сказать, пара винтиков.
— Ты правильно поступил.
— По правде говоря, в тот момент мы все обалдели. Открываем почту — и у всех одно и то же сообщение. И тогда я подумал… Ты же была его любимицей…
— Ну что ты, брось…
— Он тебя высоко ценил.
— Я училась у него на кафедре, потом под его руководством писала магистерскую. Вот и все.
— Ты помогала ему разбирать его материалы…
Кармела резко вскидывает голову:
— Да разве я виновата, что не понимаю, на что Мандель хотел намекнуть этим словом?!
— Нет. — Энрике отрывается от еды. У него растерянный вид. — Нет, ни в коем случае…
— Прости. Я сама не знаю, что говорю.
— Это ты меня прости. Я только хотел извиниться, что вызвал тебя из-за такого пустяка. Точнее, оправдаться. Моя мать говорит, что я очень прилипчивый.