— Ты у меня быстро станешь послушным. Мамочка умеет перевоспитывать! — И снова удар. Затишье. Тяжелые, огромные и до жути сильные руки обхватили юношу сзади. Виктор хотел умереть в этот момент. До этой секунды он пытался держать себя в руках. «Я должен быть сильным, как учил меня мой отец», — мелькало у него в голове. Но он не смог. Слезы потекли из его глаз. Когда «служанка» ударила Виктора еще раз, он уже не кричал. Приподняв голову, пленником увидел следующую картину: на той стороне комнаты одна пара без стеснения начала совокупляться, другой парень мастурбировал в дальнем углу комнаты. Девушки кусали губы — их это возбуждало. «Нелюди, сборище мразей, грязь и биомусор», — еле слышно, полный злобы, шептал Виктор. Он проклинал их про себя, ненавидел их всем сердцем, хоть и видел впервые. А Егор все смотрел и улыбался. Кажется, он что-то шепчет. Началось самое страшное. «Обезьяна» захрипела Виктору на ухо, словно жирный вепрь, это чудовище убивало его честь. Боль, стыд, страх, истерический смех садистки-извращенкие, проклятые Виктором лица вокруг. Все как в тумане. Время притормозилось или остановилось вовсе. Где-то вдалеке скованный юноша услышал ужасный вопль. Это был его крик. Слезы текут — да и пусть текут. Ему уже это не важно. Все уже не важно. Все пустое. Лишь пыль вокруг. Нельзя сказать точно, сколько это продолжалось — Виктору показалось — вечность. Униженный, обессиленный… да что там… словно мертвый, он лежал, уткнувшись в точку.

— Тебе было весело, парень? Чего ты молчишь, маленький Витенька?

«Почему бы ему не убить меня прямо сейчас? Зачем он меня мучает?», — не отвечая, думал про себя Виктор. Король положения продолжил говорить, обращаясь уже не к Виктору. — Развяжите нашу милашку, хватит с него на сегодня. Ну а если тебе понравилось, я жду тебя каждую субботу, — ремни ослабли, и обессиленные руки Виктора упали вниз, как у безвольной куклы-марионетки. Все его силы ушли, когда он впивался сломанными ногтями в кушетку.

— Вставай и проваливай отсюда! Ничтожество… стой! Посмотри вон туда. Видишь, в каждом углу торчат камеры, и если ты хоть кому-нибудь расскажешь об этом месте, обо мне или моих друзьях, то твой звездный час увидит весь мир. Мы же ведь не хотим этого, правда? — Виктор не стал отвечать на его слова. Он продолжал молчать и пялиться в точку. На это Егор ответил ему сильной и звонкой пощечиной. Безо всяких эмоций Виктор посмотрел на него и сказал, что ему все равно.

— Ну раз уж тебе все равно, тогда иди домой без штанов! — сказав это, Егор бросил в лицо Виктора его майку и красную кожаную куртку, развернулся и отправился прочь. Затем к Виктору подошел одногруппник Двардова, взял его под руку и направил на выход.

— Да не переживай ты, все нормально, через месяц все пройдет и все забудут, — старался он говорить как можно более дружественно. — Ну а вот если ты кому-нибудь ляпнешь, вот тогда будет плохо. Так что езжай ты домой, отдохни, — дойдя до выхода, он снял с себя свои штаны и протянул их Виктору. Униженный человек принял их и пошел в направлении улицы, с которой он и пришел. Шел он в майке, легкой куртке, штанах на несколько размеров больше, босиком.

Пройдя закоулки, Виктор, наконец, вышел на оживленную улицу. Он не обращал внимания на косые взгляды прохожих, усмешки в его адрес — это все ничто, по сравнению с тем, что ему довелось только что пережить. Как бы он не старался идти быстрее, боль не позволяла ему этого, и походка его выглядела так, словно он пеший ковбой, который догоняет свою лошадь. К счастью, неподалеку стояла машина «такси». Подойдя к ней, несчастный ощутил на себе пренебрежительный взгляд, брошенный на него таксистом, который отказался везти «обдолбанного придурка». Стало быть, выглядел Виктор еще хуже, чем ему казалось.

— Эй, парень, такси нужно? — негромко сказал мимо проходящий парень со стаканом кофе в руке. — Пойдем, вон стоит моя машина, — в десяти метрах и впрямь находилась старенькая «девятка». «Они еще ездят в Москве?», — удивился Виктор, до этого видевший только дорогие иномарки своих родных и ребят из университета. Не успел он сесть в машину, как к водителю подошел тот первый таксист, который отказался его везти. Извозчики начали о чем-то спорить, видимо, конкуренция, но Виктор их не слушал. Ему было настолько все равно, что он бы и глазом не моргнул, если бы они стали убивать друг друга. До сих пор мир в его глазах был, как в тумане, и не было особой ясности, что происходит. Да и та боль, что он испытывал, когда садился, тоже отвлекала от происходящего. Вскоре хозяин «девятки» сел в машину, завел двигатель, Виктор, не глядя на него, назвал адрес, и они отправились в путь. Водитель все время косился в направлении Кротова и, наконец, спросил:

— Что с тобой произошло? Ты в порядке? Может тебе в больничку нужно? — Виктор, не расслышав вопроса, все не мог понять, что таксисту от него нужно. — Эй, мальчик, ты меня слышишь? — нетерпеливо спрашивал незнакомец.

— Да. Все нормально. Просто отвезите меня домой, — не глядя отвечал Виктор.

— А у тебя деньги есть? — без стеснения поинтересовался таксист.

— Есть. Сколько нужно?

— Три тысячи рублей, — он задрал цену в три раза, но измученный Витя просто достал одну купюру в пять тысяч рублей и, не задумываясь, отдал её. Водитель все ждал, когда ему напомнят о сдаче, но пассажиру было все равно. Если бы ему назначили сумму в десять тысяч рублей, он дал бы десять. Сказали бы отдать свой телефон, было бы сделано и это. Единственное, что для Виктора было важным — это добраться домой, ведь дом — наша крепость, и все тягости легче пережить и хоть немного забыть именно дома. Доехав до адреса, Кротов молча вышел и отправился в дом.

Полночь. «Обычно в это время я только выхожу гулять, а сегодня я уже дома, и мне совсем не до веселья», — подумал Виктор. Первым делом он направился в душ, чтобы хотя бы физически смыть с себя весь этот кошмар. Спустя некоторое время он прочувствовал, насколько сильно замерз. Пальцы на ногах не поддавались его воле. С горячей водой, что бережно омывало тело, ясность стала пробираться в разум. Виктору стало дико больно на душе, тоска клещами сдавила все нутро, что, казалось, она вот-вот раздавит его. Словно щенок в грозу, он забился в уголок ванны. Несчастный не понимал, как и зачем ему жить, и единственное, что приходило в голову — это мысли о суициде. Схватив бритву, которой он толком еще и не пользовался, Виктор приступил всматриваться в нее, не понимая, что ему делать дальше. В тот момент страха не было вообще. Он был готов умереть. Он хотел умереть. Но вдруг у него зазвонил телефон. Не придав этому событию особого значения, Виктор продолжал пялиться на бритву, как завороженный. Когда телефон зазвонил в третий раз, юноша вышел из душа, достал его из куртки, чтобы разбить в дребезги, и, уже замахнувшись, услышал звонок в четвертый раз. Взглянул — звонит Ксюша. Что-то все-таки заставило его ответить.

— Да, — в его голосе слышалась безразличность.

— Привет, Витя. Почему ты мне не звонишь? Я была уверенна, что ты мне непременно позвонишь, после того, как я отправила тебе смс-ку. Но ты не звонил, вот я разозлилась на тебя и не стала звонить сама. Прям вот сильно разозлилась! А вот теперь мне стало стыдно, и я решила позвонить, чтобы извиниться. Прости меня, братик, что я рассердилась на тебя.

— Ксюша, сестренка, это ты меня прости, и спасибо тебе, — родной голос любимой сестренки помог Виктору немного прийти в себя.

— За что?

— За то, что ты есть у меня. Я живу сейчас только благодаря тебе.

— Ты что, пьяный? Я родителям не скажу, но завтра я приеду и сама тебе всыплю, если ты напился!