— И что? Ты хочешь вот так поставить точку, чтобы мы больше никогда не увиделись? — спросил я у неё, отдавая себе отчёт, что просто перекладываю на неё ответственность, ведь ситуация то очень непростая. Неважно, что мне хочется или к чему я душой стремлюсь, всё случится так, как должно случиться, и никто на это повлиять не сможет. Всё более и более ясно одно, что с Мариной мы вместе уже точно не будем. И как бы я не хорохорился вначале, как бы не силился найти какое-то решение, но чем больше погружался в государственные дела, тем больше понимал, что любое решение в пользу моего брака с Мариной будет колоссальным вредом для Российской империи. И сейчас я это понял особенно остро.

— Пообещайте мне, Александр, — вдруг произнесла она.

— Что? — опомнился я, погружённый в свои тяжёлые мысли.

— Пообещайте, что в скором времени определитесь с невестой и женитесь на ней. Я настаиваю, чтобы это произошло как можно раньше. Тогда я сама стану более спокойна и уверена, что вы из-за меня свою жизнь не губите, — произнесла она. — А так я ведь тоже всё время о вас думаю. Думаю о том, как вы надеетесь исправить ситуацию и мне от этого грустно становится. Мне бы не хотелось, чтобы вы себя изводили, нет в этом необходимости.

— И что же, мы теперь никогда не будем видеться? — спросил я, по прежнем игнорируя её выканья. — Я бы хотел с тобой и дальше поддерживать какое-то общение. Ты дорога для меня.

— Если вам так будет угодно, я постараюсь быть вашим другом, — спустя какое-то время, произнесла она. — Но только после того, как вы женитесь, — твёрдо ответила она.

Можно было бы возмутиться: Ишь, возомнила о себе — условия императору ставит! Ну, понятное дело, так я делать совершенно не собираюсь. Ей и так нелегко даётся подобное решение. Она ведь нашла в себе силы и мужество поставить точку в наших отношениях, какими бы они ни были, что ещё не раз показывает, что с девушкой я не ошибся, да и с женой тоже в своём прошлом мире. Моя Марина была такая же. И эта Марина тоже достойная девушка. Стоит только посетовать на то, что Российская империя в её лице потеряла достойную императрицу. Если бы не условности, быть может, она и смогла бы привнести немало важного в судьбу страны. Но так уж вышло и быть такому просто не суждено.

Я поклонился Марине и, сделав шаг на встречу, крепко обнял девушку. Та хотела было отстраниться, но не успела, а потом обмякла и сама прижалась ко мне, уткнувшись лицом в плечо.

— Спасибо, Саша, — произнесла она. — Спасибо, что так долго боролся за наше с тобой будущее, хотя мы оба в глубине души понимали, что борьба заведомо проигрышная и ни к чему хорошему не приведёт. Для меня это было очень ценно и важно.

Я ничего не ответил, лишь гладил её по голове, а затем поцеловал в макушку.

— До встречи, Марина, — наконец, произнёс я, разомкнув объятия

— Прощайте, ваше императорское величество, — грустно улыбнулась Марина, затем повернулась и направилась куда-то вглубь оранжереи.

Немного постояв на месте и посмотрев ей вслед, я развернулся и направился к кабинету Ольги Николаевны.

— Что ты такой мрачный? — спросила у меня матушка, когда я вошёл к ней в кабинет, чтобы забрать Рыжего.

— Всё хорошо, — соврал я.

— Раз ты такой мрачный, значит, и правда всё хорошо, — безжалостно согласилась великая княгиня. — Думаю, и сам понимаешь, что всё верно, и так должно быть.

Я ничего не ответил.

— Кстати, как там Александр? — спросил я. — Хорошо себя чувствует?

Ольга Николаевна тяжело вздохнула.

— Не скажу, что идёт на поправку, но после выявленной и вылеченной болезни выглядеть стал куда лучше. Сама не понимаю, как врачи упустили этот момент.