2

– Я думал, вы цените правду превыше всего, – сказал Анарис.

– Так и есть, – ответил Геласаар.

– Почему же тогда ваши советники не докладывали нам о Семионе?

– У правды много слоев.

– Софистика, – бросил Анарис.

Панарх прищурился с беззлобным удивлением.

– Тогда позволь выразиться по-другому: у восприятия много слоев.

– Либо вам рассказывали о происках Семиона, либо нет.

Панарх задумался, словно грезя наяву. Лоб его был гладок и спокоен. Анарис молча ждал, и дираж’у замер в его руках. Через некоторое время Панарх поднял глаза.

– Рассказывали, но обиняками.

– В последнее время они стали не столь уклончивы?

– Да. Теперь мы можем позволить себе роскошь говорить прямо.

– Казалось бы, должно быть наоборот. Когда вы находились у власти и было известно, что вы цените правду, вашему окружению следовало почитать прямоту за добродетель.

Панарх склонил голову.

– Когда ты у власти, вес твоего слова – если мерить по последствиям – растет со временем в геометрической прогрессии. Чтобы действовать в этих условиях, приходится учиться языку компромисса.