Чич выступил вперед и лихо замахал посохом. Я с арбалета стрельнул, откинул, некогда тетиву тянуть, да и без толку. Голова швырнул две бомбы, вправо и влево. Эх, здорово им досталось!

— Братва, ложись, ухи зажимай!

Я подмял Иголку. Ох, ешкин медь, как же они корчились, первые ряды славно порвало на мясо. Возле нас нога чья-то свалилась. Тулова нет, а нога копьецо держит и дрыгается, ну и живучие! Верещали они дико, похлеще поросят на убое! Иголка дрожала вся, я ее погладил, сам вскочил, долго валяться некогда. И тут рванула бомба, которую рыжий запихал в решетку.

— Берегись, Славка!

На меня посыпались сверху. Успел меч схватить, двоих отмахнул, еще одному с развороту башку пополам раскроил, четвертому в брюхо ткнул. Голова тоже выхватил клинок, заряжать уже было некогда.

Чич махал посохом с такой скоростью, что посоха было не видать. В другой раз я бы полюбовался, ага. Кто бы знал, что тихий гадальщик Чич так умеет со сталью обращаться! Баги летели от него клочьями. Отшельник запрыгнул наверх, на порожек, что над рельсами. Баги лезли на него с потолка рекой, жуть какая, но он не сдавался. Вокруг Чича получилось пустое место, куда ни один жук не мог втиснуться, отшельник им мигом лапы и головы срубал.

«Твердислав, решетка, скорее…»

А мне никак не отвернуться, прут и прут. Один наглый, на две ноги встал, а в каждой из четырех лап — по зубастому ножу зажато. Храни меня Факел еще раз такое увидать! За первым наглецом и другие поднялись. И сразу стало ясно, что когда-то ихние деды тоже были хомо.

— Иголка, не лезь!

Иголка поднесла запал, жахнула с двух стволов, самопал чуть из рук у нее не вырвало. Видать, пороху много положила, не обучена с оружием. Но вышло славно, двоих откинуло.

Но они не отступили, задние налезали на передних, перли прямо по разорванным трупам. У меня ихняя поганая кровь уже по сапогам текла. Весь проход между стенкой и перроном ихними телами забило.

— Голова, огнемет!

— Ну держись, сволочи!

Эх, жарко полыхнуло! Рыжий бензин берег, короткими бил, в баллоне всего секунд на пять оставалось. Баги маленько попятились, передние факелами разбегались. Ух и воняло от них!

Пять секунд, ешкин медь. Я уже на стенку запрыгнул, и давай решетку трясти. Открывайся, милая, открывайся же! Прутья помяло, вроде подается, а за ней — темнота, вдруг тупик?

— Бегут, бегут, сволочи!

— Урра, наша берет!

Чич стоял на перроне, вроде как понурившись. Загрустил маленько, что ли. Вокруг него хрустели и визжали покалеченные жуки. Голова пустил последнюю струю огня по потолку станции, подпалил еще штук шесть.

И все, огнемет затих.

Но баги почему-то не наступали. Штук двадцать застыли на задних лапах, передними они готовились метнуть копья. Если бы метнули разом — конец нам. Но они не метнули. Голова застыл, мечом замахнувшись. Иголка застыла с топором. Зашипел и погас факел.