— Спасибо, Исмаил-бей. Я наигралась. Что тут дальше делается по правилам?
Оказывается, по правилам здешнего хорошего тона одну-две фишки нужно оставить крупье — вроде чаевых. Я обеспокоилась, что чаевые-то нынешний крупье как бы не заслужил, при нем я проиграла, но Исмаил-бей быстро меня успокоил, сказав, что тут царит демократия и справедливость, все чаевые сваливаются в так сказать, «общий котел», а потом, после закрытия казино делятся на всех поровну. Ну, и слава богу, меня это уже ни с какой стороны не касалось. Так что я необходимые чаевые оставила, и я в сопровождении Исмаил-бея отправилась к кассе.
Выиграла я, оказывается, пятьдесят тысяч с мелочью. «Мелочь» составляла почти триста долларов и меня почему-то доконало именно это. Пятьдесят кусков я просто не воспринимала, я такими категориями денежных сумм сроду не оперировала, и понимала только, что, вложив в игру сто кровных долларов, я эту сумму утроила. Эти купюры я пристроила в сумочку, а вот как распорядиться буквально свалившимся на меня богатстве в физическом смысле, не знала. Пакет получился довольно внушительный: в карман не положишь, за пазуху не засунешь. Я с надеждой посмотрела на Исмаил-бея: может быть, он что-нибудь придумает.
— У вас же есть кредитная карта, — спокойно сказал он. — Давайте я все устрою. А вы подождите меня вот тут, под пальмочкой.
Исмаил-бей начал какие-то переговоры с кассиром по поводу моей кредитной карточки, а я с наслаждением опустилась в глубокое мягкое кресло, удивляясь сама себе, поманила ближайшую официантку и попросила джина с тоником. Через несколько минут наступила практически нирвана: я потягивала любимый напиток, покуривала сигаретку и вяло размышляла о том, что мне делать со свалившимся на меня богатством. Дело в том, что мой мозг решительно отказывался воспринимать это событие как объективную реальность, данную не в ощущении и предлагал считать это сном или галлюцинацией. Наверное, так он защищался от нервного стресса, поэтому я с ним не спорила. Соображает хоть что-то — и слава богу!
Подошел Исмаил-бей, сел в соседнее кресло и приказал принести себе какой-то экзотический коктейль, кажется, что-то вроде «джулипа» или «джулепа», в общем, нечто, довольно приятно пахнувшее мятой. С момента нашего знакомства я не видела его таким спокойным и довольным, что, в общем, было довольно логично: осчастливить человека, не прилагая к этому практически никаких усилий, это очень здорово.
— Ну, Фэриде-ханум… — начал он было, но тут к нам подошел какой-то мужчина.
Я подняла глаза и даже вздрогнула: это был Алексей. Ну вот, сейчас начнется основная проверка моего нового имиджа. Если меня не узнает мой недавний попутчик по авиаперелету, то можно жить и дышать спокойно. Только говорить лучше не надо: голос практически невозможно изменить. А меня к тому же Господь сподобил голосом не слишком стандартным: довольно низким, но без придыхания и хрипов, свойственных курильщицам, да еще с каким-то необыкновенным тембром. Во всяком случае, если я куда-то звоню, то могу не представляться: меня все знакомые по голосу вычисляют практически мгновенно.
Исмаил-бей встал и обменялся с Алексеем рукопожатием.
— Решили испытать острые ощущения? Присаживайтесь, Алекс-бей.
— Скорее отдохнуть от этих ощущений, — невнятно пробормотал Алексей на своем не слишком хорошем английском, опускаясь в кресло. — Что-то уж слишком все остро.
— Думаю, вам стоило бы сейчас выпить рюмку хорошего коньяка, — предположил Исмаил-бей. — Вижу, ваши дела вас совершенно замучили.
— Не столько дела, сколько их состояние, — отозвался Алексей. — А насчет коньяка вы, пожалуй, правы. Рюмочка не помешает… Ой, простите, я не поздоровался с вашей спутницей!
— Это моя вина: забыл вас представить друг другу. Фэриде-ханум, это мой знакомый бизнесмен из России, Алекс-бей. Фэриде — моя дальняя родственница. Родилась и выросла в Англии, по-турецки почти не говорит. Для нас это не слишком частое явление.
— Такой красивой девушке можно вообще ничего не говорить, смотреть на нее — уже удовольствие, — слащаво заметил Алексей.
Я одарила его улыбкой и наклонила голову. Действительно, я вообще могу для разнообразия помолчать.
— Кстати, Исмаил-бей, вы помните Викторию-ханум?
— Такую прелестную женщину нелегко забыть, — отозвался Исмаил-бей.
— Вы слышали? Она погибла.
— Каким образом?