– Ищи мне опохмел, зараза! – сердито закричал он.

– Почему я? – попыталась возмутиться Танечка.

– Жена да убоится мужа своего! – отчеканил Тит. – Так святой старец Маврикий молвил. Ищи живо, не то палкой тебя отстегаю, ибо не муж для жены, но жена для мужа!

В подтверждение своих слов Тит подхватил с земли ножку от стула, и ударил ею Танечку по спине. Это последнее проявление нежных чувств переполнило чашу терпения Ярославны, и она решительно направилась к молодоженам, явно планируя что-то недоброе в отношении деспотичного Тита, свято чтящего заветы Домостроя. К счастью, Гриша успел перехватить ее прежде, чем она достигла цели.

– Вот, пиво нашел, – похвастался он, протягивая Ярославне бутылку. – А куда это ты намылилась?

– Хочу вон тому монстру мохнатому кое-что растолковать.

– Э, нет. Тита обижать нельзя. Он натура тонкая и ранимая.

– А ему других обижать можно?

– Это не другие, это Танечка. Его законная супруга. У них вчера свадьба была. А теперь пошел хреновый месяц.

– Какой месяц? – не поняла Ярославна.

– Хреновый. У нормальных людей бывает медовый, но Тит все равно ничего слаще хрена не пробовал. А то, что он Танечку чуть-чуть нежно и любя побил, это нормально. Здесь так заведено. Танечке самой это приятно, только она виду не подает.

Ярославна немного подумала, затем спросила:

– Не понимаю, что заставило эту девушку выйти замуж за такую образину.

Гриша надулся от гордости, ткнул себя пальцем в грудь, и ответил:

– Я!

Пока подвергшаяся утреннему воспитанию Танечка бегала по руинам вчерашнего застолья и искала мужу похмельную жидкость, Тит завтракал – вылизывал грязные тарелки. Вдруг его всего передернуло, он напрягся, задергал правой ногой, и пустил по ляжкам густую коричневую лавину.

– Скажи, что мне это померещилось, – взмолилась Ярославна, с трудом боря приступ тошноты.

– Айда прогуляемся, – предложил Гриша, которого тоже затошнило при виде утреннего туалета Тита. – Я тебе свои владения покажу. Чтобы ты не думала, что я совсем голодранец. Я теперь завидный жених, у меня всего много.

Миновав холопскую зону с ее неряшливыми покосившимися бараками и сараями, Гриша с Ярославной вышли в чисто поле.

– Это все моя земля, – похвастался Гриша, широким жестом обводя простор. – Я теперь крепкий хозяйственник.