Мятеж изначально так и не сумел победить в местах, где европейская цивилизация была наиболее организована – в городах (особенно, портовых), возле железных дорог (например, Момбаса- Найроби). А также там, где белые колонисты составляли значительную прослойку (вооруженную и организованную по-военному) – добровольческие «коммандо» из местных фермеров при подавлении мятежа действовали столь же эффективно, как элитные профессионалы из САС, за счет знания территории, местных условий, а особенно, мотивации, имея за спиной своих жен и детей. Относительно спокойно было также по берегам рек (по которым курсировали бронекатера, накрывая огнем любое подозрительное движение, а при необходимости, и высаживая десант), в местах добычи экспортных товаров (крупные плантации и шахты), где наличествовала хорошо вооруженная частная охрана. Вдали же от удобных путей сообщения (рек и дорог), особенно в лесу, а не в саванне – жизнь чужака (без разницы, белого или черного) стоила дешевле, чем один патрон. Следует считать преувеличенным мнение, что все мятежники были каннибалами и поклонниками черных культов (оставим это приключенческому кино), но есть несомненные данные, что некоторые из повстанцев были виновны и в этом.

Об особой вере авеколистов полных и достоверных сведений нет – так как при подавлении мятежа жрецов их культа как правило, в плен не брали. Сам Авеколо был католиком и вряд ли до своей гибели успел что-то создать – так что имя основателя (или основателей) черной африканской веры осталось неизвестным. Мы знаем лишь, что центральное место в ней занимали некий Отец (награждающий – посылающий удачу и добычу) и Мать (жестоко карающая врагов, а также за неповиновение), имели место кровавые жертвы, в том числе и человеческие. Но так как среди повстанцев не было единого «идейно-духовного» стандарта, то адептами этого культа были далеко не все (и сам культ мог различаться в разных местах и в разное время). И эта «черная вера» скорее, была во вред мятежу – поскольку например, племена внутренних районов Черной Африки и восточного побережья, принявшие ислам, отнеслись к авеколистам крайне враждебно, даже оказывая колонизаторам активную помощь в истреблении мятежников.

Перелом в войне наступил в 1951–1953 годах, когда британскому правительству стало очевидно, что одними бомбежками и карательными рейдами малочисленных мобильных отрядов мятеж не подавить. Однако, видя пример французского Индокитая, Лондон категорически отказывался от американской помощи в наведении порядка (здраво рассудив, что если «эти» куда-то войдут, после их уже никак оттуда не выгнать), а также понимал, что для народа Великобритании, еще не пришедшего в себя после мировой войны (распределение потребительских товаров по карточкам было в Англии окончательно отменено лишь в 1954 году), новый поток гробов домой вызовет социальный взрыв. В то же время территория, охваченная мятежом, занимала площадь, сравнимую с европейской – и для контроля над ней необходимы были сотни тысяч, если не миллион солдат. Выходом оказалось привлечь колониальные войска из племен масаи (Кения и Таньганьика), фульбе (Западная Африка) и зулусов (Юг Африки) – эти племена воспринимали себя избранными среди черных, не испытывали перед белыми людьми никаких комплексов (видя их уважительное в целом к себе отношение), и рады были заработать на службе, чтобы вернуться в свою деревню или кочевье с медалями и деньгами. Также в Индии было набрано какое-то количество солдат – сикхов и гуркхов. И конечно, белые наемники – ветераны, оставшиеся без работы после великой войны (немалая их часть были военными преступниками, бывшими солдатами и офицерами Еврорейха, кого дома ждал суд – но нанимателей это волновало меньше всего). Ну и арабы – качество этого контингента для полицейской операции против плохо вооруженных негров было вполне удовлетворительным.

Какое-то время ушло на организацию частей и подразделений, их вооружение и слаживание между собой. Затем для повстанцев настали черные дни. Обычной тактикой англичан было, опираясь на «укрепленные линии» (состоящие из опорных пунктов, находящихся в прямой видимости, гарнизоны которых могли оказать друг другу поддержку огнем – а при необходимости быстро перебрасывалась мотоманевренная группа) объявить район «запретным», что означало, любой чернокожий (естественно, не принадлежащий к колониальной армии) обнаруженный на этой территории, считался повстанцем и расстреливался на месте. Что до деревень, то их принудительно переселяли в «укрепленные лагеря» (имеющие значительное сходство с концентрационными), на срок «до наведения порядка» – так как сельскохозяйственные угодья перенести было невозможно, а паек от английской казны поступал нерегулярно и низкого качества, то голод и смертность в этих лагерях были обычным явлением. Очистив район от повстанцев, войска переходили к соседнему (не снимая охрану с границы – чтобы никто не убежал). А на освобожденной территории часто даже не африканцы, а нанятые индийские рабочие строили дороги, восстанавливали плантации, поселки, шахты – и лишь тогда прежним жителям (кто уцелел в лагерях) дозволялось вернуться в свои дома.

К 1955 году мятеж в целом, был подавлен. Еще бродили мелкие бандочки по самым глухим лесным местам, да и население бывших деревень-лагерей не испытывало к колонизаторам никаких теплых чувств – но это уже была агония. Еще рассказывали слухи о крови на черных алтарях, спрятанных там, где не ступала нога белого человека, и про белых рабов, до сих пор томящихся в неволе – но это были именно слухи о единичных случаях. Хотя о судьбе нескольких тысяч европейцев, пропавших без вести во время мятежа, неизвестно до сих пор. Белые рабы были у повстанцев ценной добычей – не только ради самолюбия вождей. Технически грамотных – можно было продать арабам, на нефтепромыслы. Женщин – в гаремы. Наконец, за европейцев можно было требовать выкуп от колониальных властей. Требуя заплатить не деньгами – чаще всего просили оружие и патроны, хотя это зависело от потребностей и фантазии каждого конкретного вождя.

Интересный факт, что у повстанцев был единственный закон, неписанный, но который обычно исполнялся: о неприкосновенности торговцев! Поскольку каждый вождь, например, желающий сбыть на север рабов в обмен на винтовки (или даже пойманного белого носорога доставить в Найроби – по заказу зоопарка одной европейской страны, был и такой случай), хотел иметь гарантии, что на его собственность по пути не наложит руку сосед. Оттого, нарушения были редкостью, поскольку на отступников тут же ополчались все окрестные вожди. Эти торговцы были самых разных наций – арабы, китайцы, чернокожие, даже европейцы. Отношение к ним со стороны властей было двояким – случалось, что караваны, обнаруженные в пределах досягаемости, уничтожались без всякого предупреждения (ну а выживших после даже до тюрьмы не доводили). Но также известны случаи, когда торговцы работали на частные охранные компании, или на британскую разведку.

Особого упоминания заслуживают пираты, в конце 40х начале 50х действующие в Красном море и Индийском океане. Несмотря на то, что места их базирования были известны и находились в пределах досягаемости сил правопорядка, не было никаких серьезных попыток пресечь их деятельность (не только морской разбой, но и контрабанда – обеспечение грузоперевозок между повстанцами и их арабскими контрагентами). При том, что численность пиратов (по оценке) доходила до пяти тысяч человек, имеющих в своем распоряжении более сотни судов (водоизмещением свыше 50 тонн) и даже как минимум один торпедный катер (бывш. итальянский МАС-541, трофей англичан, в 1946 продан частному лицу – 25 тонн, 44 узла, на пиратской службе торпед не нес, был вооружен 20мм эрликоном). Из числа судов, подвергшихся нападениям, почти половина – флаг Италии (18 из 38), еще 5 – Греция, по одному – СССР, ГДР, Польша. Еще 4 – Голландия, 3 – Норвегия, 3 – Франция, 1 – Испания, 1 – Великобритания. То есть пираты атаковали преимущественно суда, идущие под флагами советского блока! По официальной версии (подтвержденной показаниями пленных пиратов) чтобы «не злить хозяев». В СССР же преобладает мнение, что пираты действовали по наущению британских спецслужб.

В конечном результате, авеколистский мятеж не приблизил, а отдалил для большинства африканских стран признание независимости. Поскольку Лондон и Париж всерьез рассматривали вопрос об отпуске «на волю» большинства своих колоний еще в 1958–1960 годах. Однако стало очевидным, что в этом случае «национальные» правительства справиться с хаосом не смогут, и Африка снова превратится в «дикий Запад», где невозможна никакая экономическая деятельность.