Теперь пришла очередь Говарда вздыхать.

— Ты пришла тогда ко мне и попросила еще тысячу долларов. Я был вправе знать, зачем они тебе понадобились. Если эти деньги нужны тебе самой, это одно дело, и почему бы тебе об этом прямо не сказать? Но если эти деньги нужны для развода, тогда свяжи меня, пожалуйста, со своим адвокатом.

— Говард, у меня нет никакого адвоката. Я наняла какого-то дельца вот за эту самую тысячу баксов. Он даже не знал, какой должен быть у него гонорар. Вначале назвал сто долларов, потом три сотни. Я имею в виду, за все. Вот почему я хотела, чтобы ты разобрался во всем этом.

— Тут я сделать ничего не могу, — сказал Говард, отпихивая конверт в сторону. — Единственное — это подписать. — Затем, откашлявшись, добавил: — Для меня очень важно, чтобы у тебя было все в порядке. Чтобы тебе ничто не угрожало.

— Говард, со мной все в порядке. Мне ничто не угрожает, — улыбнулась Кристина. — Единственное, что выводит меня из равновесия, — это если игроки другой команды играют нечестно на площадке.

— И как часто это случается?

— Все время.

— И тебе все же нравится играть?

— Ты что, смеешься надо мной, что ли? Ведь именно это и стимулирует меня на борьбу. Кстати, на прошлой неделе я забросила рекордное количество мячей в товарищеском матче с корнеллцами. — Она гордо улыбнулась.

— Я до сих пор не понимаю, как это случилось, что ты вдруг начала играть в баскетбол.

Кристина пожала плечами:

— Как это случилось? Чудесный Божий промысел. В той школе, куда ты меня отправил, единственная стоящая команда была — баскетбольная.

— О, не надо, — сказал Говард, потирая затылок. — Только не надо снова начинать философствовать.

Кристина, набив морковным пирогом рот, попыталась рассказать ему о том, что говорил однажды о своих жизненных устремлениях английский философ Бертран Рассел.

— Становясь взрослее, я все больше и больше начинала интересоваться философией, которую в моей семье решительно не одобряли. Каждый раз, когда заходила об этом речь, они неизменно повторяли: «Вот ты все мучаешься над вопросом, что первично, материя или сознание, а как по-твоему, что появилось раньше, яйцо или курица?» На сороковой или шестидесятый раз это меня начало забавлять. И мне действительно захотелось разобраться в этом.

Говард поглядел на нее твердым взглядом и, кажется, почти улыбнулся.

— Я что, тоже тебя забавляю?

— Пока нет, Говард, — ответила она, тоже улыбнувшись.

Они посидели немного молча.

— У тебя хоть остается время для основного предмета, для специализации?