— Так ты значит коренной москвич? — Спросила Маша, легко позволив всю её чуть-чуть пышненькую фигурку прижать плотно к себе.

— Я коренной алмаатинец, — хмыкнул я и подумал, что если верить паспорту. — Живу недалеко от Москвы в общежитии, в посёлке Тарасовка.

— И что, вам, футбольным арбитрам, улучшать квартирные условия не собираются? — Стала прощупывать почву бывшая в разводе агрономша из Калуги.

— Это смотря как буду свистеть, то есть судить. — Я как бы ненароком дал волю рукам, смело потрогав упругую попку, поэтому девушка, смутившись, потупила глазки и старалась больше вопросов во время танца не задавать.

«Партию пора переводить в эндшпиль», — подумал я, когда стрелки часов показали без пятнадцати одиннадцать. И сразу после медленной композиции, буквально силой потащил и Черенкова, и девушек в сторону гостиницы, не забывая при этом, что где-то недалеко наши парни должны были пить вино. А так как парк Кирова был не очень большой, на попивающий домашнее разливное вино у скамеечки «Спартак» мы выскочили сами через десять минут. На нарушение спортивного режима, конечно, решилась не вся команда, главным образом основной состав. И сейчас кто стоял с гранёным фужером в руке, кто на длинной лавочке сидел и слушал, как под гитару красивым голосом пел Юра Гаврилов:

Я приехал из деревни

В этот крупный городок.

Очень трудно разобраться,

Где тут запад, где восток.

Небоскрёбы, небоскрёбы,

А я маленький такой,

То мне страшно, то мне грустно,

То теряю свой покой…