— Так, сбавь-ка обороты, любезный…

Сенешаль вскинул руку и сжал переносицу, скривившись, будто от сильной боли.

— Ах, простите меня, милорд. Я не хотел. Мы все слишком тут переволновались за вас. Ещё минуту терпения, милорд.

Эшер легко коснулся руки Нинсона и повторил:

— Ещё всего одну минутку терпения, милорд. Идёмте.

Ингвар посмотрел на красные отметины, оставшиеся на переносице старика. На его утомленное лицо и трогательно приглаженные волосы, на дрожащие от усталости руки.

— Ладно. Забыли.

— Идёмте.

На полянке, куда они вышли, было почти темно.

Большой круг белел кольцом просыпанной соли.

Внутри круг поменьше, из дюжины воткнутых в землю факелов.

В центре совсем маленький круг из растущих грибов.

Ингвар не сомневался, что ему во внутренний.

«Жопу в мишень!» — как говорила Тульпа. Где-то она теперь?

Спутница воспоминаний. Менее реальная, чем призрак фамильяра.

— Стойте, милорд,— тихо, но беспрекословно остановил Эшер. — Вход не здесь.

Он показал, что в одном месте соляная линия разомкнута.

Зайдя за Нинсоном, досыпал соли, запечатывая круг.

Великан исходил потом, будто сидел в парной.

— Мне нужно попить.