— Нет, я не в себе, — призналась Анника. — Включи, пожалуйста, свет.

Мальчик щелкнул невидимым выключателем, и лампа мощностью сто пятьдесят ватт осветила подъезд до последнего закоулка.

— Послушай, — сказала Анника, — а не могу ли я воспользоваться вашим туалетом?

Мальчик засомневался:

— Вы же понимаете, что я не могу пускать в дом чужих людей.

Анника не смогла сдержать смех.

— Ладно, — сказала она, — тогда мне придется писать прямо на лестнице.

Мальчик округлил глаза и открыл дверь, не снимая руки с ручки.

— Только не говорите ничего мамаше, — попросил он.

— Честное слово, не скажу, — пообещала Анника.

Ванная была застлана украшенным розовыми солнышками виниловым ковриком, модным в семидесятые годы. Она ополоснула лицо, вымыла руки и пригладила руками волосы.

— Ты знал Бенни? — спросила она, выйдя из туалета.

Парень молча кивнул.

— Кстати, как тебя зовут? — спросила Анника.

Мальчик опустил глаза.

— Линус. — Голос его пробежался — вверх-вниз — по всем пяти буквам имени.

— Линус, — сказала она, — знаешь ли ты в доме кого-нибудь, кто видел, что случилось с Бенни?

Мальчик прищурил глаза и сделал два шага назад.

— Так вы все-таки из полиции, или как?

— Ты оглох, или как? — передразнила Анника. — Я такой же газетный писака, как Бенни. Мы писали об одних и тех же вещах. Полиция утверждает, что кто-то случайно сбил Бенни и скрылся с места происшествия. Я сомневаюсь, правда ли это. Может быть, ты знаешь того, кому доподлинно известно, что произошло той ночью?