— Нет. — Выражение ее лица стало еще жестче. — Бери зубную щетку.

— Что?

— Возьми свою зубную щетку, — приказала она, внимательно наблюдая за тем, чтобы кончик кочерги больше не качался, — и засунь ее себе в горло.

— Кейси.. — начала я и вдруг почувствовала острый конец кочерги на своем животе.

— Делай, что говорю! — сказала она.

— Ладно, хорошо, — согласилась я и взяла щетку в руку. — Ты больная, знаешь об этом?

— Залезай в ванну.

Подняв брови, я закинула в ванну одну ногу, потом вторую.

— Довольна?

Она ждала.

Я засунула щетку в горло. Тут же подавилась и сложилась вдвое.

— Еще раз, — приказала она.

— Боже мой, Кейси, — крикнула я. Зачем она это делает? Протыкать людей — это еще понятно. Но вызывать рвоту — это уже как-то чересчур.

Но я послушалась, и внезапно мой желудок скрутило так, как будто по нему пронеслось цунами. Я упала на колени, и меня стало снова и снова рвать горькой черной жидкостью.

Она попала мне в нос и застряла в горле, и мне начало казаться, что я задыхаюсь.

Но чем меньше ее оставалось внутри меня, тем сильнее я хотела, чтобы меня тошнило еще и еще — хоть целую вечность, если это необходимо. Я плакала, ловила воздух ртом и рыгала. Все мои руки были в остатках черной жижи. И вдруг я поняла, что только что чуть не убила своих родителей.

Эта мысль и воспоминания о черном коконе обрушились на мое тело и превратили меня в рыдающую, трясущуюся развалину.

Наблюдая за мной около минуты, Кейси положила кочергу на тумбочку и подошла к краю ванны.

— Лекси? — прошептала она.

Меня охватил очередной приступ рвоты. Когда он закончился, я положила голову на грязное дно ванны.