Целовать Картера — все равно что кататься на американских горках в абсолютной темноте. Только так я могу это описать. Ты летишь вниз, и на несколько секунд начинает казаться, что ты ничего не весишь. Хочется вскинуть руки вверх и закричать.

Где-то минуту спустя мне в голову пришла мысль, и я отстранилась от Картера.

— Тебе надо будет обработать одежду пятновыводителем, а потом постирать ее в холодной воде.

Он посмотрел мне в глаза и откинул прядь розовых волос с моего лица.

— Ты ненормальная.

— А еще, возможно, придется застирать пятно старой зубной щеткой. У меня есть парочка запасных, могу тебе одолжить.

— Все, чего я хочу, это быть рядом с тобой, — криво улыбнулся Картер. — Все, чего хочешь ты, это выстирать мою грязную одежду.

— Мы живем в двадцать первом веке, — проговорила я, привлекая его лицо к своему. — Я хочу все и сразу.

И мы снова начали целоваться. Я почувствовала, как в мою спину впивается край столика. Картер положил ладонь мне на плечо.

— Ой! — воскликнул он, отдергивая руку. — Прости, пожалуйста!

— Ничего страшного, — ответила я, бросив взгляд на два крошечных пятнышка крови, оставшихся на моем рукаве. — Это же просто школьная футболка, а не семейная реликвия.

Он наклонился ко мне, так что его губы почти касались моего уха.

— Тебе надо будет обработать ее пятновыводителем, — прошептал он. От его дыхания у меня по спине побежали мурашки. — А потом постирать в теплой воде.

— В холодной воде! Ты меня совсем не слушаешь! — Я выскользнула из его объятий, хотя с удовольствием побыла бы в них подольше. Мои родители разрешали нам с Картером оставаться дома наедине, но только потому, что доверяли нам. Они бы явно не одобрили, если бы мы стали часами целоваться на кухне.

— Я не могу запомнить столько информации за один день, — проговорил он. — Зато я выучил, что, если хочешь победить, нельзя жульничать.

— А если будешь жульничать, полетишь лицом вниз с холма, — отозвалась я. — И потом будешь доставать камешки из всяких экзотических мест.

Я окинула Картера взглядом. Его новые кроссовки были в царапинах, колени — в синяках, шорты — в грязи, рубашка — в пятнах, да еще и сильно растянута.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — произнес он. — Как может мужчина, у которого в шортах застряли камни, быть таким неотразимым?

Через кухонное окно лился солнечный свет, и казалось, что загорелая кожа Картера сияет. Его светлые локоны были похожи на золотые нити.

Я улыбнулась ему. Не хотелось спугнуть такой идеальный момент.