Мэтр продолжал стоять возле меня, и я поинтересовался:

— Как у вас здесь с кадрами?

— Такого добра на Руси хватает, красавиц у нас много, сложно обучить их ремеслу. Приходится приглашать наставниц из франков и неметчины.

— Вот оно, тлетворное влияние Запада! — подумал я. — Действительно, все плохое идет к нам от них! Сами не можем научить собственных женщин элементарным вещам. Поэтому мы до сих пор стесняемся своих исконных русских слов, считая их матерными, и когда говорим об интимных отношениях, употребляем сплошь иноземные термины.

— И много таких домов в Москве?

— Как наш больше нет, — самолюбиво обиделся мэтр. — Наш — самый лучший.

— Вполне согласен, действительно, обслуживание у вас замечательное. Я другое хотел узнать, есть ли еще такие же дома с девушками?

— Конечно, есть, только туда ходить не советую. Или заболеешь, или ограбят. У нас хоть и дорого, но все с гарантией.

Я не стал уточнять, что он подразумевает под понятием «дорого», и остался в одиночестве, ожидая возвращения царя. Конечно, я не предполагал, что девушки вернут мне Федора спустя четверть часа, но и сидеть несколько часов в одиночестве, когда все кругом веселятся, оказалось не сладко. Это только так говорят, что одному скучно работать, а курицу есть весело. Ничего веселого в одиноком ожидании даже за таким изобильным столом не было. Я, грешным делом, даже пожалел, что отказался от собеседницы или, правильнее будет сказать, сотрапезницы.

Пришлось, чтобы как-то занять время, пробовать напитки, слушать старинную народную музыку и наблюдать нравы москвичей и гостей столицы. Время шло, царь все не возвращался, и я начал волноваться, не случилось ли с ним что-нибудь нехорошее. Даже подозвал мэтра и попросил узнать, как там у моего приятеля идут дела.

Мэтр понимающе хмыкнул и заверил, что с гостем все в порядке, фирма гарантирует полную безопасность. Осталось поверить на слово и запастись терпением. Но его мне в конечном итоге едва хватило.

Появление царя с льнущими к нему блудницами привлекло всеобщее внимание публики. Мне даже показалось, что мой необдуманный совет царю развлечься втроем может привести к нежелательному огрублению нравов средневекового общества, Очень уж счастливой выглядела это троица. Федор светился мужской гордостью, девы — женственностью, или как еще можно назвать умиротворенных, насытившихся человеческим мясом тигриц?

Они подошли к нашему столу, слепо улыбаясь, счастливые и переполненные любовью. Мой упрек, сколько можно… заставлять себя ждать, сам собой замер на устах.

— Зря ты с нами не пошел, было так весело! — сообщила кареглазая Беатриче.

— Да, — подтвердила Лаура, — Федя так нас смешил!

Женщины есть женщины, врожденная скромность заставляет их отрицать даже очевидное.

— Еда еще осталась? — рассеяно спросил царь, невидящим взглядом осмотрев заставленный яствами стол. Он еще не успел отойти от пьянящего изобилия новых впечатлений и был счастлив. — Я голоден, как волк!

— Ты знаешь, сколько уже времени? — спросил я без всякого скрытого упрека, нам действительно давно пора было вернуться в Кремль. — Дома поешь.

— Ничего, давай еще побудем здесь. Мне никогда не было так хорошо!

Вот так всегда. Всех вечных истин нам дороже, оказывается, даже не возвышающий обман, а пара шелковых сарафанов. Наверное, нужно быть старым и великим философом, вроде Эммануила Канта, чтобы оценить таинство любви как массу беспорядочных, суетливых движений.