Младший скорчил гримаску: перспектива ещё одной рвотной атаки его не радовала.

— Мы исключили большинство из возможных причин. У вас нет острого миелита или менингита. Или анемии мозга. Сотрясения тоже не было. Нет и никаких симптомов болезни Менье, мы ещё сделаем анализы, которые позволят исключить возможные опухоль и патологические изменения мозга, но я, впрочем, и так уверен, что причина не в этом.

— Острый нервный эмезиз, — хрипло пропищал Младший. — Я никогда не считал себя нервным человеком.

— О, это вовсе и не означает, что вы — нервный. В нашем случае всё указывает на то, что приступ вызван психологическими факторами. Горем, шоком, ужасом… все эти чувства могут вызывать сильную физиологическую реакцию организма.

— Ага.

Жалость согрела аскетическое лицо врача.

— Вы очень любили свою жену, не так ли?

«Я её обожал», — попытался ответить Младший, но от избытка чувств у него перехватило дыхание. Лицо перекосило от горя, тут ему не пришлось делать над собой усилие, к его изумлению, из глаз брызнули слезы.

Встревоженный тем, что бурная эмоциональная реакция пациента может привести к рыданиям, которые, в свою очередь, вызовут спазмы желудка и новый приступ рвоты, Паркхерст подозвал медицинскую сестру и велел немедленно сделать Младшему укол диазепама.

А после инъекции сказал:

— Вы — очень восприимчивый человек, Енох. Подобная черта характера — большая редкость в нашем бесчувственном мире. Но в вашем теперешнем состоянии такая восприимчивость — ваш худший враг.

Врач продолжил обход, а медсестра оставалась с Младшим, пока не стало ясно, что транквилизатор подействовал и кровавая рвота пациенту более не грозит.

Звали её Виктория Бресслер. Симпатичная блондинка, она, конечно, не могла составить конкуренцию ослепительно красивой Наоми, но последняя, не следовало этого забывать, уже отошла в мир иной.

Когда Младший пожаловался на жажду, сестра объяснила, что пить ему можно будет только утром. Причём на завтрак и ленч ему прописана жидкая диета. И лишь в обед он получит мягкую пищу.

А пока она может предложить ему лишь несколько кусочков льда, причём он должен их лизать, но не грызть.

— Пусть они растают у вас во рту.

Из кувшина на ночном столике Виктория по одному доставала кусочки льда, не кубики, а овальные голыши, и клала их в рот Младшего. Точными, тщательно выверенными движениями, как и полагалось опытной медсестре, но при этом с обворожительной улыбкой и кокетливым блеском глаз, более свойственным куртизанке. Ложку из его рта она вынимала намеренно медленно, как бы сладострастно. Младшему даже вспомнился эпизод трапезы из фильма «Том Джонс».

Младший привык к тому, что женщины пытаются соблазнить его. Внешние данные, тут природа не поскупилась, в сочетании с постоянным стремлением к самоусовершенствованию, превратили его в интересную личность. А самое главное, благодаря книгам Цезаря Зедда он научился очаровывать людей.

И хотя он никогда не хвастался своими подвигами и не участвовал в посиделках в раздевалке, где другие инструкторы взахлёб рассказывали о своих победах, Младший нисколько не сомневался, что может «обслужить» женщину куда лучше, чем любой другой мужчина. Возможно, слухи о его физических достоинствах и мастерстве дошли до Виктории: женщины часто говорят об этом между собой, пожалуй, даже чаще, чем мужчины.

Учитывая боли в животе и горле и крайнюю усталость, Младший чуточку удивился, обнаружив, что эта миловидная сестричка возбуждает его, превратив ложку в сексуальный объект. И хотя его состояние не позволяло даже подумать о чём-то романтичном, Младшего определённо заинтересовала возможность наладить отношения в будущем.