В ожидании общался с варваром (узнавал много нового о жизни северян) и качал ювелира. Как‑то незаметно стал при первой же свободной минуте доставать Нож Резчика и делать поделки из полудрагоценных камней. С удивлением заметил, что данный процесс меня абсолютно не напрягает и даже наоборот помогает сконцентрироваться. Говорят, подобным эффектом обладает перебирание четок, некоторые грызут карандаш или что‑то рисуют. Хотя стоит признать — мои поделки, созданные в таком созерцательном состоянии, мало чем отличались от каракуль задумавшегося человека.

Так вот возвращаясь к варвару. Первым делом разобрался с его именем, пусть с трудом, но смог договориться о его сокращении. Очень уж непривычно для моего уха звучало "Харальдюр дер Вильхльяульмюрсон", хотя Бог с этой необычностью, имя просто не выговариваемое. Однако стоит признать оно и несло некую смысловую нагрузку. Так окончание имени "дюр" — говорило о клане варвара "Лиса", приставка "дер" — означала, что мой спутник прошел посвящение в воины, а окончание "сон" — объясняло, чьим сыном является. В общем, куча информации абсолютно бесполезной для любого жителя юга.

После того как познакомились по — новому, я приступил к сбору информации об оружии. Если относительно имени Харальд не очень охотно шел на контакт, то по поводу оружия он мог говорить долго и детально. Варвар восхищался костяным снаряжением, боготворил его, мечтал о нем и понимал, что, скорее всего, никогда не получит. Прежде всего, северяне называли подобное оружие Первым, и не потому что мужчина получал его первым, а потому, что среди всего остального оружия оно было лучшим. Первым среди равных. Естественно получить его было не так уж и просто, что навевало на воина тоску и заставляло мечтательно всматриваться вдаль, представляя свою мечту.

— Делают его великие мастера для лучших воинов клана по личной просьбе вождя. — Взгляд варвара по — прежнему блуждал где‑то далеко, скорее всего, на севере, рассматривая своих соклановцев, а главное их оружие. — По традиции, получив заказ, умелец на неделю закрывается в мастерской, где безостановочно работает с костью Стор — Скепна. Жаль, только последнее время Большой Зверь очень редко попадает в сети, и получить Первое Оружие все тяжелее и тяжелее.

— Угу, а неделя обязательное условие? — Признаться, я сомневался, что оружие мне обломиться просто так (однозначно будут какие‑то заморочки при получении: квест, данж и т. п.) и потерять еще неделю в ожидании пока изготовят посох не очень‑то и хотелось.

— Традиция… если честно я не знаю можно ли ускорить работу. Просто начиная с первого мастера так повелось.

— Понятно, а я думал это связано с какими‑то обрядами, колдовством или богами.

— Не — ет. — Варвар, наконец, вынырнул из минорного настроя и весело посмотрел на меня. — Олафярд пер Адаламюндюрсон был ПРОСТО великим мастером.

За три поколения до прихода Первозданного, кланы фёлков собирались на фридагур также, как и сейчас. Клан Филина проводил праздник в стойбище Горячих Камней. По вековой традиции раз в году представители всех родов собирались вместе; старейшины решали вопросы взаимоотношений с другими кланами, разбирали внутренние дрязги и пересматривали границы стойбищ; молодые парни и девушки, вошедшие в возраст, устраивали веселые гулянья и присматривали себе пару; ремесленники каждого рода устраивали грандиозную ярмарку с разнообразными товарами; воины — охотники хвастались своими подвигами и соревновались не только в умении владения оружием, но и в мастерстве слова.

Олафярд пер Адаламюндюрсон спешил занять хорошее место в торговом ряду. Мешок с различными костяными безделицами оттягивал плечи мастера и заставлял ниже пригибаться к земле. Возможно, из‑за этого пожилой человек не заметил стоящих на его пути воинов и столкнулся с одним из них.

— Ты что же это старый хрыч совсем ослеп! — Торвальдярд дер Рагнхилдюрсон толкнул мастера, из‑за чего тот не удержался на ногах и упал. — Да ты же пьяный!

— Прости Торвальдярд. — Старик начал собирать рассыпавшиеся костяные побрякушки. Рагнхилдюрсон считался одним из сильнейших воинов клана, а еще прославился вспыльчивым характером и непомерной тягой к битвам.

— Ты только что напал на меня, а теперь говоришь ПРОСТИ. Тот, кто посмеет толкнуть Торвальдярда дер Рагнхилдюрсона, будет просить прощения у его копья. Фридагур только начинается, и я дам тебе возможность насладиться праздником последний раз. На седьмой день с закатом солнца буду ждать тебя для ейнвиги.

Компания воинов, посмеиваясь, удалилась по своим делам, а мастер продолжал стоять посреди улицы. Постепенно растерянность стала уходить, и он начал рассуждать, как же поступить в сложившейся ситуации.

"Рагнхилдюрсон только что объявил о дате моей смерти — так думал старик. — Ну что же все мы смертны, а зная точное время можно подготовиться к встрече с Лодочником. Надо попрощаться с родными и раздобыть оружие для ейнвиги, очень уж мне не хочется опозорить свой род". Приняв такое решение, мастер взвалил мешок на плечи и поплелся к своему другу — оружейнику Тюгмальдярду пер Харальдсону.

— На фридагур я приготовил много оружия, можешь выбрать любое, если не понравиться я изготовлю новое. — Два пожилых мастера сидели у шатра оружейника, и пили горячий отвар. — Только какой тебе в нем прок, если не умеешь пользоваться?

— Тюгмальд старый друг, я признаю, что с юности не держал копье в руках, однако выйти на ейнвиги безоружным — значит опозорить свой род.

— Олаф, я бы никогда не посоветовал тебе поступить таким образом. Как бы то ни было ты великий мастер и зачем тебе брать в руки стальное, неизвестное оружие, если сам можешь создать, то, что тебе подойдет больше всего?!

После этого разговора Олафярд пер Адаламюндюрсон вернулся к себе в шатер и все, последующие семь дней не выходил оттуда. В назначенный срок он пришел на ейнвиги с замотанным в кожи копьем.

— Старик, если ты решил подарить мне свою палку, то могу тебя разочаровать. Оскорбление должно быть смыто кровью, так что снимай обертку с гостинца и умри достойно.