Глава 03
— На мой взгляд, Изида является идеальным воплощением мудрой женщины. Вот почему мой магический кружок в каждое полнолуние совершает ритуальное поклонение, вызывая силу Изиды.
Кэдмон Эйсквит взглянул на покрытую татуировками и увешанную кольцами девушку, прижимающую к груди экземпляр «Откровения Изиды» с автографом автора.
— Вы случайно не упоминаете в своей книге ритуалы Изиды?
Кэдмон уже был готов выдать язвительный ответ, но в последний момент сдержался. Его американские читатели делились на две группы: эрудиты и идиоты. Впрочем, это не имело значения, поскольку агент по рекламе, наблюдавшая за ним с придирчивой строгостью английской гувернантки, приказала относиться ко всем вопросам, неважно, какими бы пустыми и глупыми они ни были, с подобающим вниманием. Особенно если тот, кто задает вопрос, уже приобрел экземпляр книги.
Кэдмон натянул на лицо выражение сосредоточенного внимания.
— Э… нет, боюсь, в книге нет описаний магических ритуалов. Однако вы совершенно правы, Изида, как и ее греческий эквивалент София, представляет мудрость во всех ее бесчисленных формах.
Подсластив пилюлю, Кэдмон поблагодарил молодую женщину за ее интерес к древним тайнам и учтиво отделался от нее. Человек нелюдимый, он чувствовал себя неуютно в роли популярного автора и находил встречу с читателями очень утомительным упражнением в тонком искусстве кивания головой и поддакивания, чем ему так и не удалось овладеть в совершенстве.
Желудок у него горел от дешевого шампанского, мышцы лица ныли от дурацкой улыбки, которую он вынужден был носить на лице с того самого момента, как вошел в книжный магазин, поэтому он испытал искреннее облегчение, когда у него в кармане беззвучно завибрировал сотовый телефон: входящий вызов явился великолепным оправданием повернуться спиной к говорливой толпе, запрудившей тесное пространство книжного магазина «Дюпон». Чтобы хоть как-то развеять недовольство агента по рекламе, Кэдмон разыграл целый спектакль, поднося телефон к левому уху и показывая жестами, что ему нужно ответить на звонок. Вашингтон был последним из двенадцати американских городов, по которым они совершали презентационное турне. Оба были по горло сыты друг другом, и Кэдмону не терпелось поскорее вернуться к тихой монотонности пера и чернил.
— Да, алло, — сказал он, всегда чувствуя себя довольно глупо, говоря, по сути дела, в пустоту.
— Кедмон Эсквит?
Вежливо поправив варварски искаженное произношение своего имени, Кэдмон спросил:
— Будьте добры, кто это говорит?
Ответом ему стал долгий треск атмосферного электричества, за которым последовал характерный щелчок разрыва соединения.
— Проклятие, — пробормотал Кэдмон, отрывая сотовый телефон от уха.
Волосы на затылке у него внезапно встали дыбом. Номер своего телефона он не давал никому. Оглушенный выводящим из себя чувством, что за ним следит человек, которого не интересует ни обсуждение древних преданий, ни поглощение бесплатного шампанского, Кэдмон обернулся. Медленно. Спокойно. Как человек, которому нечего опасаться.
Но только он знал, что эта поза — чистейшая ложь.
С мастерством, отточенным одиннадцатью годами, проведенными на Секретной службе Ее величества, Кэдмон неторопливо обвел взглядом магазин, выискивая лицо, чужое в этой толпе, красноречивый румянец, поспешный отвод глаз, выдающий вину. Не увидев ничего подозрительного, выглянул в окно, выходящее на Коннектикут-авеню, на тротуар, кишащий воскресной толпой.
Не заметив ничего необычного, он медленно выпустил задержанный вдох.