— Травма, — сморщился Мишка и повел плечом.

— Жаль.

— Да пофиг. Успею еще.

— Ага.

Неловкость грозила повиснуть тяжелым молчанием, но их спас организатор, который пригласил Глеба на исходную.

Как всегда, едва пискнул таймер, Глеб видел только штангу, а слышал только дыхание соперника. Но из фонового шума болельщиков, он различил Мишкины крики.

— Поднажми, Глебыч! Топи. Давай. Потерпи!

Глеб терпел и топил. Симонов болел за него весь день. Он отвесил Геллеру пять после первого комплекса. После второго, похлопал по мокрой спине. А после третьего, когда все закончилось, они хохотали, стебая друг друга. Как в старые добрые времена.

К Мише подошла та самая девушка, обняла за талию, склонила голову на плечо.

— Устала? — спросил он, целуя ее в макушку.

— Ага. Вырубаюсь.

— Сейчас поедем. Только итоги подождем. Вдруг ты выиграла.

Она скорчила смешную рожицу, ткнула Мишку кулаком под ребра.

— Я два комплекса из трех завалила.

— Но вообще хорошо выступила, — решил подбодрить ее Глеб.

— Спасибо, Глеб, это не правда, — подмигнула она.

Геллер сдвинул брови, не очень понимая, откуда она его знает. Он вопросительно взглянул на Мишку. Тот только глаза закатил, а девица захихикала.

— Я же говорила, он меня не узнает, — совсем развеселилась она, — Пойду кофе выпью, а то стоя усну.

И она отправилась к автомату.

— Ну и говно ты, Геллер. Я ей пять сотен теперь должен, — фыркнул Мишка.