Тихий стук. Дерево по дереву.
«Он двигает мебель? Зачем? Перекрывает дверь? — И через миг — озарение. — Противнику известен план дома! Он наверняка видел, как я бежал к забору! Окно!»
Вим рывком вернулся в кухню, увидел человека, выпрыгнувшего со второго этажа, — черный комбинезон, наномаска и рюкзак за спиной.
«С добычей?»
Но почувствовать злость не успел, выстрелил первым, сразу с двух рук, через стекло.
Не попал.
Человек оказался привычным. Не испугался ни звона разбитого окна, ни свиста пуль. Остался на ногах, развернулся и полоснул по окну из «дрели».
«Браунинги» против автомата? Увольте. Дорадо бросился на пол под какофонию лупящих по медным кастрюлям пуль, а когда вскочил на ноги, то увидел лишь метнувшуюся через забор тень.
— В доме кто-то был! Он пытается прорваться в лес! — На голос накладываются звуки выстрелов, какие-то невнятные крики. — У нас раненый! Двое раненых! Рашида в голову… Насмерть!
Дом патрулировали обычные полицейские, снятые с дежурства и отправленные в «краткосрочную командировку» работяги. Они, конечно, не отступят, постараются выполнить долг, но противостоять команде профессионалов не смогут. Упустят.
«Но хоть на что-то они способны?»
— Задержать! — прорычал Хамад.
— Мы пытаемся!
«Сядьте им на хвост, потяните время, пойдите за отступающими бандитами! Мы скоро будем! Мы скоро!!»
Спецназовцы, вопреки всяким правилам, уже сняли автоматы с предохранителей. Ерзают на местах, угрюмо прислушиваясь к разговору. Им не терпится в бой. Они понимают, что опаздывают, и бесятся. Но бесятся внутри, в душе, в ребятах накапливается злоба, и когда Хамад даст команду, они бросятся на бандитов, подобно спущенным с цепи гончим…
«Собаки! Надо было взять собак!»
Но кинологи только-только покинули Мюнхен, будут на месте не раньше, чем через полчаса.
«Время, проклятое время! Будем надеяться, что полная блокада района принесет плоды».
Аль-Гамби аккуратно вскрыл пачку жвачек, положил в рот пластинку и поинтересовался:
— Сколько человек прорывается из дома?