— Какие точные цифры!

Валленбург ответила ледяной усмешкой.

Лейтенант продолжил:

— Если это действительно так, мы говорим о долгосрочных, далеко идущих планах. Убивать проституток на протяжении года и трех месяцев, складывать их в болото — и все только затем, чтобы выдать смерть Вандеров за убийство в состоянии аффекта?

— Лейтенант, речь идет о мотивах ценой в сто тридцать три миллиона. Убийство Селены обратило ваше внимание на Вандеров и вывело вас на Трэвиса. Убийство трех женщин позволило выдать это за дело рук маньяка. Хитроумная сучка преподнесла вам Трэвиса на тарелочке! Зная его историю, она понимала, что вы нацепите шоры.

— Бож-же мой! — съязвил Майло. — Ну и в чем же тут соль?

— Сто тридцать три мил-ли-она, лейтенант! Такой горшочек с золотом стоит того, чтобы выстроить планы на год вперед.

— Классная киношка выйдет.

— «Оскар» за лучший документальный фильм, лейтенант.

— И мы должны воспринять все это нутром из-за чувств мистера Хака… Прямо вот тут! — Он потер свой выпяченный живот.

— Нет, потому что это правда, потому что все это логично, и потому что у вас нет ни единого доказательства причастности Трэвиса хоть к одному акту насилия.

Майло, ухмыльнувшись своей волчьей усмешкой, перегнулся через стол так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Хака. Тот нервно облизнул губы.

Валленбург начала:

— И вовсе ни к чему его запу…

— Трэвис, мне понравились твои истории. Расскажи мне еще одну.

— Какую, сэр?

— О той крови, которую мы нашли в сливе раковины у тебя в комнате.

Кадык Хака подпрыгнул у него на шее.

— Я… ну, может быть, я порезался… Я был выбит из равновесия. Голова болела, может быть, я порезался и смыл кровь в раковину.

— Порезы остались? Он оглядел руки Хака.