Прибытие Ротмистра в Управление контрразведки Русской Империи Марса было почти триумфальным. Во внутреннем дворике Управления собрались почти все сотрудники. Информация о Ротмистре была, конечно, секретной, информация об его прибытии тоже была секретной, но слишком много работников Управления непосредственно работали с этими самыми секретами и решили нарушить все мыслимые и немыслимые запреты ради возможности взглянуть своими глазами на данный биологический феномен. Это ведь было не видение, и не интернетовские компьютерные страшилки, и не супермены из компьютерных игр – стрелялок, и даже не результат генетических экспериментов. Это был реальный человек, трансформированный непонятно как и непонятно кем в нечто экстраординарное. На Ротмистра вышел полюбоваться и знаменитый красавец ЧукиГекЪ – двухголовая жертва генетических экспериментов марсианских ученых, прижившийся в Управлении контрразведки на должности эксперта и одновременно – работавший местной достопримечательностью. Ведь именно он и высказал вероятность того, что странные изменения господина Ротмистра имеют некоторую связь и с тайнами текущего дела Липковича. Но к ЧукиГеку все уже давно привыкли, а трансформированный Ротмистр – это было действительно – очень просто – и очень эффектно. Внешний вид Ротмистра был грозный и устрашающий, но самое главное его вооружение, как мы помним, было спрятано под одеждой, ниже живота. Про эти его интимные подробности знали уже во всем Управлении даже те, кто не имел права о них знать вообще. Женщины особенно сладострастно поглядывали не столько на оригинальную трансформацию правой руки Ротмистра, сколько на его живот. И ниже. И всем им хотелось знать – что же произойдет, ежели эти самые штучки выдернуть. Но, даже не зная о скрытых возможностях его организма, ориентируясь только на не скрытые возможности – Ротмистром можно было долго любоваться. И правая рука его действительно была самой живописной. Он не скрывал ее никакими тряпками и даже несколько раз, сконфужено улыбаясь, помахал этой самой трансформированной конечностью в сторону встречающих его сотрудников Управления. Было видно, что если мужество и покинуло его, то покинуло не совсем и не навсегда. Как вы уже помните из вышеизложенной информации о нем – правой рукой Ротмистра стал автомат Калашникова укороченный, фантастическим образом соединенный с предплечьем, а точнее не соединенный, а сросшийся. Или, как выражались эксперты и ученые-биологи – взаимодиффузировавший с биологическими тканями тела. Отчего-то всем мужикам было намного более интересно – не то, каким образом это произошло, а то – заряжен в данный момент автомат или нет, потому как автомат был с виду в полной боевой готовности и с пристегнутым рожком. Были ли там патроны – вот в чем интрига. Неизвестно. И еще больше было интересно – утратил ли автомат работоспособность? Как будто они подозревали, что разгневанный Ротмистр, разоружить которого не было пока никакой возможности, разрядит весь рожок во встречающую его толпу. Но все закончилось нормально. Ротмистра быстренько провели внутрь Управления, а перед собравшимися зеваками с краткой речью выступил один из заместителей Деда – генерал Гребозабойщиков. Речь его была очень даже краткой, но выразительной. И сводилась к простой формуле, типа – "Будете об этом много болтать – яйцы повыдергиваю…" И тем самым генерал провел несколько грустную аналогию с только что промелькнувшим Ротмистром и его функциональными изменениями.

Все остались довольны бесплатным представлением, и только дворник Управления контрразведки некий Квазимодо, грязный, оборванный, проспиртованный, вечно всем недовольный, которого все называли запросто – Квазя, был и сейчас очень недоволен проведенным мероприятием, принесшим ему дополнительные заботы и беспокойство. Опершись на метлу, он долго еще ругался матерными словами вслед разошедшейся толпе и господина Ротмистра лично. И даже в адрес генерала Гребозабойщикова адресовал несколько абсолютно непарламентских выражений, при этом, сделав глубокомысленный вывод, что при таких сотрудниках и при таких начальниках никакая контрразведка долго протянуть не может. И в этот момент он был неудержимо похож на тех древних русских гоголевских мужиков, которые когда-то стояли возле ворот гостиницы губернского города NN и рассуждали о том, доедет ли вот это колесо до Москвы или нет. Помните? "Доедет!" "А в Казань-то, я думаю, не доедет?". "В Казань не доедет". Этим разговор и кончился.