Рыжий Проктор взобрался на стол и завопил во всю мощь горлового микрофона:

– Слушайте меня, солдаты! Это чудо! Чудо сотворил солдат Эриксен! Я ночью молил Эриксена о дожде, и он пообещал дождь. Славьте чудотворца Эриксена!

Истошный призыв Проктора потонул в исступленном реве солдатских глоток:

– Славьте чудотворца Эриксена!

Десятки рук схватили Эриксена и подняли над толпой. Солдаты, ликуя, вынесли его под дождь, а Проктор все кричал:

– Молите чудотворца Эриксена о свободе! Пусть он отправит нас по домам! Пусть разрешит жить своей жизнью! Чуда, Эриксен!

И солдаты заглушали моление Проктора дружным ревом:

– На волю, Эриксен! Отпусти нас в нашу жизнь, Эриксен!

Эриксен, промокший и счастливый, оглядывал таких же мокрых и счастливых, восторженно орущих солдат и был готов пообещать все, что они требовали.

– Вы пойдете домой! – прокричал он. – Отпускаю вас в ваши жизни!

И вдруг он понял, что дождь перестает. Тучи медленно поползли назад. Только что они неслись с полюса, как сорвавшиеся с цепи разъяренные псы, а сейчас какая-то мощная сила загоняла их на полюс, как побитых псов в конуру. Солдаты, замолчав, тоже следили за попятным движением туч. Эриксен попытался соскользнуть на почву, но солдаты его не пустили – он по-прежнему возвышался над всеми. И он первый разглядел катящегося к ним Беренса.

– Назад в казармы, бездельники! – издалека вопил сержант. – Бунтуете, падаль! Слезайте немедленно, образина! – зарычал он на Эриксена. – Это вы, мятежник, покусились на синхронизацию государства? Сейчас я покажу вам, чудотворец-недоделыш, истинное чудо!

Он страшно сверкнул на Эриксена лазерными бинокулярами, но очнувшиеся от оцепенения солдаты взметнули оптические щиты, и убийственный взгляд Беренса погас в броне. Новый взрыв ругательств Беренса заглушил пронзительный выкрик Проктора:

– Чуда, Эриксен! Чуда!

Солдаты разразились воплем: «Чуда, Эриксен!», и Эриксена охватило отчаяние. Короткое опьянение мнимой мощью мигом прошло, когда он увидел Беренса. Чуда не было. Что-то случайно нарушилось в государственном механизме, выпал из гнезда какой-то винтик, образовалась зияющая энергетическая отдушина – и тучи с полюса хлынули в эту прореху. А сейчас авария исправлена, винтик вставлен, и тысячи марсианских термоядерных станций, синхронизованные в едином порыве, гонят назад миллиарды тонн вырвавшейся на волю воды. Он не имеет отношения к этому происшествию, оно возникло и ликвидировано помимо его воли.

И только чтобы успокоить неистовавших солдат, а не потому, что он поверил в себя, он взметнул вверх руки и прокричал:

– Все тучи ко мне! Да погибнет все, что мешает!

И тут, потрясенный, он узрел сотворенное им чудо. Тучи, отброшенные на юг, неслись обратно. Вокруг быстро сгущалась тьма. Прямо над головами солдат, где бешено противоборствовали сталкивающиеся облачные фронты, сверкнули молнии. Спустя минуту молнии вспыхивали непрерывно, пересекая одна другую, стремясь друг дружке в хвост. Гром в разреженной марсианской атмосфере был несилен, но вспышки ослепляли, как взгляды, усиленные умножителями, – солдаты опускали на глаза квантовые забрала.

Сержант Беренс в это время молчаливо и яростно врубался в гущу солдат, чтобы расправиться с Эриксеном врукопашную. Проктор предостерегающе прокричал:

– Осторожнее, Эриксен! Уничтожь его молнией!