– Брюсов купил у Кузьмина дом, поселил в нем тебя.

– Поселил. И сказал, что я должен жениться на тебе.

– Что?! – Василиса оттолкнула мужа, отхлестав его возмущенным взглядом.

– Я же сказал, что люблю тебя. И что было раньше, не имеет значения. – Он волновался, но голос его не дрожал, звучал ровно, успокаивающе.

– Ты должен был жениться на мне?

– Да, только так я мог успокоить свое самолюбие. Кузьмин переспал с моей женой, а я должен был переспать с тобой. Я должен был воспринимать тебя как его жену. И я воспринимал тебя как его жену…

– Какая же ты сволочь! – Василиса прижала пальцы к вискам и махнула локтями, будто крыльями.

Но крылья эти короткие, куриные, и на них от жуткой действительности не убежишь. Она помнила, как впервые уступила Глебу. В комнате горели сотни свечей, постель была усыпана лепестками роз, он жарко шептал на ухо слова любви… Оказывается, он мстил Кузьмину! Как можно в это поверить?

– Я сволочь! Но у меня есть оправдание! Я люблю тебя! И я рад, что все так случилось! Если бы не Брюсов, мы бы не были вместе!

– Зачем ему это?

– Вот! – Василиса невольно вздрогнула, настолько пронзительно воскликнул Глеб, вонзая палец в воздух над своей головой.

– Что вот?

– Вот и я спрашиваю, зачем ему нужен был наш союз?

– Зачем?

– Он знал, как я ненавижу Кузьмина!.. И ты его ненавидела! Даже заказала его!

– Я не заказывала Кузьмина!

– Да, но Брюсов думал, что заказывала! И я сам рвался отомстить Кузьмину… Улавливаешь суть?

– А ты? – спросила Василиса, с сомнением глядя на мужа.

Глеб говорил бодро, в нем кипели эмоции, но выглядел он как тонущий в болоте человек, который беспорядочно шарит вокруг себя руками, пытаясь ухватиться за корень прочно стоящего дерева или ветку кустарника. Пытается, но ничего такого не находит, хотя ход его мыслей верный.

Но еще его можно было сравнить с мышью, которая барахтается в крынке со сливками. Ухватиться не за что, но, если долго мучиться, сливки могут превратиться в масло…