- Да, Проша, ты правильно меня понял.
- А зачем ?
- Видишь ли, у меня там назначена важная встреча, которую я очень не хотел бы пропустить.
14.
День мы провели с толком. Закрыв лицо чёрной футболкой, чтобы не мешал дневной свет, я прекрасно выспался. И камни под боками мне в этом ничуть не помешали. Затем провёл с Прошей теоретическое занятие по огневой подготовке : рассказал об устройстве и принципах работы пистолета ПСС, провёл сборку-разборку оружия и подготовку его к ведению огня. Показал базовые движения при стрельбе, рассказал о факторах, которые следует принимать во внимание при применении оружия. Мальчику занятие чрезвычайно понравилось и я решил, что в те дни, что мы обречены провести вместе, надо будет позаниматься с ним воинскими дисциплинами.
Мевер с общением не лез, сидел в сторонке под своим навесом, но таращился на нас во все глаза. Думаю, он находился на грани сумасшествия от всего пережитого : появление и исчезновение "яйца", беззвучное убийство трёх гиксосов - тут было от чего поехать крыше. Под вечер он зачитал нам свои молитвы - как и говорил Прохор, выглядело это на редкость забавно. Египтянин припадал то на одно, то на другое коленце, воздевал руки, то подползал к нам слева, то справа, целовал нашу обувь - в общем, устроил этакий театр одного актёра. Буффонада эта длилась минут двадцать и показалась мне несколько утомительной. Признаюсь, мне стоило больших сил просидеть всё это время истуканом, ни разу не улыбнувшись.
Мевер прекрасно понял, чего я от него хотел. Поэтому когда Солнце, завершив свой путь по небосводу, закатилось, мы благополучно свернули свои покрывала и одеяла и двинулись на север. Когда спустилась ночь, я включил фонарик, ибо никто не отменял мириад скорпионов в Ливийской пустыне. Египтянин, увидавший, как скорпион начинает светиться зелёным в луче фонаря, испытал, по-моему, новое потрясение. Привычная картина мироздания с включением электрического фонаря рухнула окончательно и последние сомнения в нашей святости, если только они у Мевера ещё оставались, оказались похоронены отныне и навсегда.
До Ломаной пирамиды мы дошли в течение одной ночи. Оказалось, что она находилась не очень далеко от Лишта - по моему субъективному восприятию мы прошли менее двадцати километров. Ночь была лунной и уже на полпути, я смог видеть выраставшую из-за горизонта громаду из белого камня, отражавшую молочно-белый свет.
По мере нашего приближения стала видна и другая большая пирамида, расположенная восточнее Ломаной. Эта оказалась та самая пирамида Аменемхета Третьего, которую наша бригада благополучно ограбила. Именно во время этого путешествия мы натолкнулись на людей в зеркальных доспехах с электрическим оружием.
Это воспоминание повлекло за собой другое - о маленьком пистолете, лежавшем в кармане моего разгрузочного жилета. За суматохой последних дней я совершенно позабыл о нём, теперь же, вспомнив, вытащил и ещё раз полюбовался его удивительным дизайном. Мягкий резиновый язычок всё также выдвигался из рукояти и цепко оплетал ладонь, а после того, как я прижимал к рукояти большой палец включалась индикация и высвечивалась надпись : "N 10". Красотища ! При случае можно было бы показать Меверу, пусть языком пощёлкает и прочитает пару молитв пистолету...
Под конец пути Проша явно притомился и я посадил его на плечи. Так мы и завершили наш ночной переход : Мевер - впереди, я - сзади.
К Ломаной пирамиде мы подошли со стороны пустыни. Строго говоря, этот пирамидный комплекс состоял из двух построек - огромной Ломаной пирамиды, высотою в сотню, если не больше, метров и куда более скромной пирамидки с южной её стороны. Пирамида-спутница просто-таки терялась на фоне своей громадной северной соседки. Хотя высота её тоже была весьма приличной - с десятиэтажный дом - впечатления она совершенно не производила. Оба эти сооружения оказались обнесены мощной стеной теменоса. Пройдя вдоль этой стены по северному краю, мы достигли широкой и длинной дороги, спускавшейся в долину. Дорога заканчивалась у весьма внушительного сооружения, длиною около полусотни метров, также обнесённого мощной стеной. Там, внизу горели пара огоньков, стало быть теплилась какая-то жизнь.
Дорога, выложенная огромными каменными блоками и замощена поверх кирпичом, возвышалась над пустыней. Вскарабкавшись на неё, мы двинулись вниз, к огонькам. Пройти пришлось метров семьсот, меня поразил тот объём работ, который пришлось проделать строителям этой циклопической трассы.
Занялась зорька, дело шло к рассвету. Наше появление не осталось незамеченным людьми на стенах. Нам что-то прокричали, Мевер ответил. Мы не успели даже постучать в широкие, обитые золотом ворота, как они приглашающе приоткрылись. В проёме стоял старичок в светлой одежде, замысловато закрученной вокруг торса ; рядом с ним расположились ещё четверо. Поодаль кучковалась дюжина полуголых парней с пиками и щитами в руках, двое держали луки. Выглядели эти воины довольно жалко - худосочные, малорослые, видать, мяса в детстве мало кушали, да на турнике не подтягивались.
Встретившие нас люди в светлой одежде очень внимательно поглядели на меня и Прохора. Мы в свою очередь поглядели на них. Мевер что-то проворковал и вся эта компания неожиданно поклонилась.
Нас - Мевера, Прошу и меня - разместили прямо в храме, выделив длинное и узкое помещение налево от входа. Видимо, служила эта комната кладовой : чуть ли не половину её занимали ряды запечатанных кувшинов, поставленные один на другой в три ряда. Что в них находилось - пиво, вино или уксус - я не проверял : это было бы, во-первых, невежливо по отношению к хозяевам, а во-вторых, совершенно ненужно, поскольку довольствие я и Прохор получили полное. Кормили нас и рыбой, и мясом, и салатами, так что жаловаться на оказанный приём мы не имели ни малейших оснований. Кроме того, нам поставили три широченных раззолоченных лежака, похожих на тахты, то есть без спинок и ручек. В качестве постельных принадлежностей выдали пару дюжин шикарно выделанных львиных и леопардовых шкур. Прохор обалдел от их вида и, погладив одну из них, лишь пробормотал : "Мне бы такую в дом, вот бы мамка порадовалась..." Признаюсь, я и сам поразился шкурам, вид они имели воистину шикарный. Спалось, кстати, на них замечательно, лучше, чем в самом дорогом "спальнике" на гагачьем пуху.
У входа в нашу комнату постоянно дежурила пара худосочных мужчин с копьями, составлявших, типа, караул, призванный тщательно охранять покой. Как показали дальнейшие события, мера эта оказалась не лишней, поскольку храм дал приют довольно большому числу людей. Думаю, их тут находилось не менее пары сотен. Вся эта публика размещалась в большом храмовом дворе, где были сооружены навесы от солнечного света. Двор, помимо эстетических функций, служил, видимо, и молельней : в его дальнем конце, под портиком, находились шесть глубоких ниш с высоченной статуей фараона и жертвенным столом в каждой. Когда я впервые заглянул во двор, то он показался мне очень большим : думаю, площадь его составляла метров шестьсот, если не больше, там запросто можно было бы устроить пару волейбольных площадок. Слух о нашем появлении быстро облетел беженцев, нашедших приют под навесами. Все они, выходя из двора, норовили заглянуть в нашу комнату. В такие минуты караул у входа сердито загораживал щитами проход и толкал зевак древками копий.
Вместе с тем, забота о нашем покое ничуть не мешала самим караульным вовсю таращиться на нас. С одной стороны это раздражало, но с другой, я находил такому поведению логичное объяснение, задавая самому себе вопрос : а как бы я сам смотрел на живого Бога ?
В первый же день, после обеда появился тот самый старик в белой одежде, что встретил нас у ворот. Его всё также сопровождали четверо мужчин помоложе. Явившиеся вели себя подчёркнуто корректно и внимательно.
С помощью простейшей жестикуляции, мы определились с именами. Оказалось, что старик носит очень замысловатое имя, похожее на "Хинджерапатах", которое я тут же сократил до ясного и простого "Хи". Далее я объяснил, что хочу рисовать и один из спутников Хи вручил мне палетку и довольно длинный рулон папируса. Про палетки - дренеегипетские аналоги современных школьных пеналов - я читал в книге Бажда, которую мне рекомендовала Катя, так что без затруднений разобрался с тем, как их использовать для рисования.