— Полянский! — крикнул Соколов, но разрыв заглушил его голос. Столб грязи, взлетев, обрушился водопадом вниз, обдав и майора и старшего сержанта с ног до головы. — Не отставайте, Полянский! — повторил майор.
Проваливаясь в скрытые под водой ямы, они вброд преодолели основное русло Сожа, усеянную кувшинками старицу, и взбежали на песчаную кручу. Сальский, заметив их, что-то прокричал им и указал на холм с разрушенным дотом. Тяжело переваливаясь, оттуда выползали немецкие танки, изготовляясь к контратаке. Сальский вел людей к хутору с уцелевшей хатенкой. Она одиноко жалась к груде обгоревших бревен, среди которых торчала кирпичная печь с дымящейся трубой.
Мимо Соколова “сорокапятчики” прокатили пушку. Толкали ее стволом вперед и стреляли. Полянский помог им перетащить пушку через траншею и вслед за майором устремился к хутору. В это время группа Сальского в развалинах завязала с гитлеровцами бой.
— Полянский, мы должны доставить капитана в штаб.
— Дело привычное, товарищ майор! Трудностей особых не будет…
Перед ними вдруг вздыбилась земля. Горячий упругий воздух ударил в лица. Яркий огонь ослепил резким светом. Соколов остановился и руками закрыл глаза. Николай уловил нарастающий свист. Подскочил к майору, схватил его, силясь пригнуть к земле. Взрыв еще более мощный, чем первый, расшвырял их в разные стороны.
НЕОЖИДАННЫЙ ВНЗНТ
Комендант пересыльного пункта, длинноногий баварец Швейнгерт был не на шутку встревожен. Только что радист принял срочную секретную шифровку, подписанную начальником отдела военной разведки и контрразведки группы армий оберстом фон Штаубергом. “Отправка на фронт неминуема, — горестно терзался комендант. — Иначе, с какой стати таким заштатным пересыльным пунктом, как мой, вдруг заинтересовалось такое ведомство? По крайней мере, это странно. Может быть, ложный донос или что-нибудь из прошлого?” — Швейнгерт лихорадочно старался припомнить все, что могло бросить на него тень. Нет, он был чист перед фюрером и фатерляндом. В путче принимал участие, правда, не слишком активно, но… нет, нет, не будь у него особых заслуг, его не назначили бы на такой… доходный пост.
И все же комендант волновался. Он поминутно заглядывал в приоткрытые двери шифровальной к толстяку Брюкке. “Чего он так долго возится? раздраженно думал Швейнгерт. — Чему его учили?”
Служебный персонал интересовался содержанием загадочной телеграммы не меньше своего начальника и тоже держался поближе к комнате Брюкке.
Никто и не заметил, как к комендатуре подкатил припорошенный пылью “оппель-капитан”. Часовые на всякий случай взяли автоматы “на караул”. Лакированная дверца автомобиля бесшумно раскрылась, и высокий офицер в дорожном плаще легко выпрыгнул на зеленую лужайку. Не взглянув на часовых, он взбежал по крутым ступеням и зычно крикнул:
— Коменда-а-ант!
В окнах замелькали встревоженные лица.
— Господин комендант! Господин комендант! — разнеслось по зданию.
Обитая клеенкой дверь распахнулась, и Швейнгерт, кланяясь, возник перед приезжим:
— Рад приветствовать вас… — комендант не знал, кто перед ним, так как знаки различия были скрыты под плащом офицера.
— Вы комендант?
— Да, гер… гер…
— …гауптман, — подсказал прибывший. — Проводите меня к себе!
В комендантском кабинете гость бесцеремонно развалился в единственном кресле, закурил сигарету и стал нахально, так показалось Швейнгерту, изучать его физиономию.