Она ходит, как во сне. Доктор Людвиг Штраус, лицо которого всегда печально, ведет курс ивритской поэзии, расцветавшей в Испании в течение пятисот лет. Ицхак Ибн Шпрут и его сын Хисдай познакомили испанских евреев с завершающей частью Талмуда – Гемарой и, буквально, заставили их изучать иврит. За пятьсот лет накопилась целая библиотека поэзии, религиозных песнопений на священном языке.

С тяжелым германским акцентом доктор Штраус насыщает свои лекции всяческими рассказами из истории евреев Средневековья.

Это возвращает Наоми к большой библиотеке отца. Там она вычитала в книгах о рыцарях, которые устраивали засады на торговых путях и грабили купцов. Евреи нашли обходные дороги и шли большими караванами в центры торговли. Еврейские общины этих центров помогали купцам. К сожалению, рыцари ловили некоторых купцов, подвергали их пыткам, чтобы выведать пути их передвижения. Несмотря на пытки, еврейские купцы жертвовали жизнью, но своих братьев не выдавали.

Лекции доктора Штрауса пробудили в душе Наоми не просто интерес, а сильнейшее желение узнать историю и культуру евреев Испании. Она видит себя жительницей Барселоны, присутствующей на диспуте выдающегося знатока иудаизма и, в частности, Каббалы, Рамбама – Рабби Моше бен Нахмана – с крещенным евреем Пабло Христиани. Тема диспута – христианство и иудаизм.

“Вы хотите рассказать нам, евреям, что женщина может родить ребенка в непорочном зачатии. Без участия мужчины?” – спрашивает Рамбам представителя церкви, организовавшей этот диспут. Рамбам также оспаривает Троицу – Отца, Сына и Святого духа – и противникам его нечем ответить. Победив в диспуте, Рамбам подвергается преследованиям со стороны церкви.

Пламя охватывает духовные сокровища иудаизма: библиотека Рамбама, включая все его оригинальные работы о Каббале, сжигается дотла. Такова злоба христиан, проигравших диспут. Без вины виноватый, Рамбам изгоняется из Испании.

Наоми преклоняется перед доном Ицхаком Абарбанелем, первым евреем-республиканцем, образцом для подражания. Чем-то он напоминает ей отца, аристократа и либерала. Иудаизм был вне его интересов. Отъявленный индивидуалист, он отрицал землю Израиля, высмеивал движение “Любовь к Сиону”. Вместе со своими друзьями интеллектуалами, он видел в культуре западной Европы путь к мировой цивилизации. Франция была его путеводной звездой, и он надеялся, что с созданием республиканского строя в Германии, расцветет культура германских народов.

Наоми не может с этим смириться: ее ассимилировавшийся отец принадлежит к предателям! В каждом поколении выделялись самые яркие из них. Еще в детстве она читала “Вести из Гренады”, ужасаясь предательству Авраама Сеньора своих корней. Он был главным сборщиком налогов короля Испании Фердинанда. Вместе с доном Ицхаком Абарбанелем, финансовым советником королевы Изабеллы, они сумели помочь своему другу Колумбу получить и снарядить корабли в путешествие, открывшее Америку. Но не всегда им способствовал успех. На съезде лидеры еврейских общин в Севилье обратились к Аврааму Сеньору и дону Ицхаку Абарбанелю с просьбой – использовать доброе отношение к ним короля Фердинанда и королевы Изабеллы и умолить их – отменить указ об изгнании евреев из страны за большие деньги. Дон Абарбанель согласился, сказав при этом, что в случае отрицательного ответа покинет Испанию вместе со всеми евреями. Оба выехали в Гренаду, где королевская чета находилась вместе с войсками.

Главный сборщик налогов Авраам Сеньор произвел расчеты в присутствии короля и указал на большую потерю государственной казны в период, когда страна ведет войну. Король согласился с ним и сказал, что евреи Испании должны пройти обряд крещения или, в противном случае, покинуть страну, ибо у него, короля, нет полномочий отменить декрет Папы Римского. Он предложил Сеньору креститься и остаться в королевстве на высоком посту.

Абарбанель же, войдя в королевский шатер, преклонил колени перед королевой, с губ которой не сходила улыбка, и разразился блестящей речью о вкладе евреев в культуру Испании и в мировую культуру. Глаза королевы были холодными и явно недоброжелательными. Она подняла руку, указав ему на выход из шатра. Авраам Сеньор крестился. Абарбанель сдержал слово и не предал еврейство. Еврейская история не любит предателей. Сеньор был стерт с ее страниц. Дон Абарбанель увековечен в истории народа Израиля как легендарная личность, ушедшая в изгнание и скитания. Обладая великой духовной силой, он создавал общины изгнанных испанских евреев в диаспоре и также поставил во главу угла страну Израиля, призывая евреев не связываться с земледелием, чтобы не привязываться к чужим землям. И так в любом поколении сохраняется меньшинство, которое хранит не тускнеющий уголёк еврейства даже в периоды погромов, разрухи, катастроф.

В университете ее отличие от остальных не вызывает антагонизма. Насмешки и оскорбления со стороны профессоров не относятся лично к ней. “Вы идиоты!” – кричит профессор, глубоко религиозный Йешайяу Лейбович на своих уроках философии биологии. Он ругает студентов, левых и правых, первый раз, когда слышит вопросы и ответы не в его духе. Лейбович уж очень странная личность. Внезапно поворачивается спиной к студентам и читает лекцию классной доске.

Профессор, читающий лекции по литературе, Барух Курцвайль, тоже все время гневается. Но не на студентов. Образ израильской молодежи в ивритской литературе вызывает у него тошноту.

“Всё, что они пишут, это просто… тьфу! – Щеки его надуваются, как баллоны, глаза мечут молнии. – Писатели в Израиле – ветер и свист. Произведения их второстепенны!” Курцвайль заклинает израильских писателей не ковылять за поколениями, которые призывают к ассимиляции еврейского народа в диаспоре.

“Ивритская литература, – голос его гремит, голосовые связки трепещут, – должна с преклонением и любовью принять естественные ограничения, долженствующие привести к источнику истинного легитимного счастья”. Он уверяет своих слушателей, что если более чутко внимать звучанию нашей маленькой страны, ее языку, возможно, наши источники и язык породят большое и важное произведение литературы.

Кто-то из студентов спросил его, как он относится к Гейне. Он поджал губы и, после паузы, разразился ругательствами по поводу произведений этого германского выкреста, захватившего сердца немцев стихами о любви, листопаде, весне и лете. “Стихи Гейне напоминают коммунистическую поэзию”, – сказал он, вызвав изумление и ворчание всей аудитории.

В неряшливой одежде Наоми носится с курса на курс. За внешний вид в университете ей дали кличку – Нехама Лейбович, которую она воспринимает с любовью.

Нехама Лейбович, читающая курс по Священному писанию, женщина, острая на язык, пригласила её к себе домой – обменяться мнениями по поводу учебы. Счастливая, она возвращается в свою жалкую хибару, которую сняла в квартале Махане Йегуда во дворе семьи йеменских евреев. В комнатке шаткая кровать и небольшой старый стол. Зарабатывает гроши уборкой, учит новых репатриантов основам иврита, берет частные уроки по специфике языка иврит Священного Писания и Талмуда, которые ей оплачивает старшая сестра Лотшин. Вот уже десять лет она живет в стране Израиля, и все еще иудаизм ей чужд. Изучая еврейскую культуру, ее развитие в поколениях, она надеется ощутить себя частицей земли Обетованной.