– Он тратит, и тратит, и тратит. Он может убеждать себя, что это делается в каких-то разумных целях. Иногда на этом фоне экономика даже переживает недолгий подъем. Но этого всегда недостаточно.

Мужчины закивали. Морган разлил еще медовухи. Костер уютно потрескивал, и от этих звуков Келси еще сильнее стало клонить в сон. Она снова взглянула на небо, дивясь его необъятному величию, и обнаружила, что звезды в ее глазах сливаются в одно яркое пятно.

– Как моя мать умудрилась потратить все деньги?

– Не только она, но и ваш дядя, – поправил Лир. – Они оба имели пристрастия, требующие больших расходов, а Регент большую часть жизни манипулировал вашей матерью, словно фигуркой на шахматной доске. Деньги шли и на их собственный роскошный образ жизни, и на подарки дворянам, чтобы заручиться их поддержкой. Однажды на день рождения Королевы они выписали из Кадара сотню павлинов, ей захотелось иметь плащ из их перьев. Во время визита кадарского короля Регент нанял пятьдесят куртизанок, и каждый гость получил в подарок золотой кубок. Даже небольшие праздники на улицах Нового Лондона отмечали с большой помпой.

– Пышные празднества развлекают народ, но не помогают его прокормить, – рассеянно заметила Келси. В ее голове снова зазвучал голос Карлин: «Никогда не забывай, что ты лишь управляешь имуществом государства, а не владеешь им. Ты хранитель своей земли и своего народа. Ты несешь ответственность за них, а не наоборот».

– Именно так, – ответил Ловкач. – Они были транжирами, твои мать и дядя, и нисколько не задумывались о том, сколько проблем могли бы уладить деньги, что они тратили впустую. А что случается, когда правитель спускает все свои деньги на пустяки?

– Повышаются налоги, – ответила Келси.

– Для кого?

– Для бедноты.

– Точно, – кивнул он. – И каков результат?

– Есть несколько вариантов. – Келси казалось, что она снова сидит за партой в библиотеке Карлин. Чувство было не совсем приятным. – Полагаю, народного восстания не было, иначе за мою голову не была бы назначена цена. Или была бы, но не моим дядей.

– И то верно.

– У бедных становится меньше денег, они меньше тратят, и экономика падает.

– Все несколько сложнее, но в общих чертах да.

Келси состроила гримасу. Карлин пыталась обучить ее основам экономики, но в конце концов стало ясно, что в этой науке Келси не способна понять ровным счетом ничего: одни таблицы и графики сводили ее с ума. Спустя несколько месяцев Карлин сдалась, с досадой пробормотав: «Ладно, хотя бы потрудись найти себе хорошего казначея». Келси, которую прежде мозги никогда не подводили, чувствовала себя глубоко пристыженной.

Она даже попыталась изучать экономику сама, по секрету от Карлин, намереваясь сделать ей сюрприз ко дню рождения, но из этой затеи ничего не вышло. Она просто не могла в этом разобраться. В конце концов ей пришлось подарить Карлин самодельный альбом, второсортный подарок, который, она знала, будет лежать у Карлин на полке, собирая пыль, пока не истлеет.

«И все же, – думала она сейчас, чувствуя острый прилив гнева, – Карлин тоже показала себя не с лучшей стороны. Клятвы клятвами, но сколько всего мне, оказывается, не рассказывали!»

– Так, значит, моя мать довела королевство до банкротства?

Губы Ловкача расплылись в лукавой, неприятной улыбке.

– Смотря что считать валютой.