Так. Рассказать ему что-то. Я не знаю кто он, но судя по тому как он меня уделал, не последний человек. У них здесь все завязано на уровнях и способностях. Если я расскажу ему что-то, о чем и так все узнают. Могу ли я как-то повлиять на него или на ситуацию с Ошей.

Я могу например попросить увидеться с ней. Ну напоследок, или еще какой повод придумать. Попробовать что-то предпринять, отвлечь всех, а Оша своими волосами раскидает охранников. Ага. Супер-план.

— А чем ты сможешь помочь мне или Оше?

— Я вообще много чего могу, но зависит от того что ты мне предложишь.

— Ты один раз уже обманул меня. — я внутренне порадовавшись, разгадал недоумение и недовольство на лице Боксера. — Ты уже обещал что не будешь вырубать и вырубил меня.

— Ну я же извинился. — изобразив невинное выражение лица возразил он.

— Ты нарушил слово. Ситуация была похожая. Вдруг ты тоже что-то не учтешь. У меня нет причин верить тебе.

— Справедливо. Так чего бы ты хотел?

— Ты сможешь отпустить нас? — ни на что не надеясь, в лоб спросил я.

— Нет, это вряд ли.

— Тогда что ты собрался мне предлагать в обмен на информацию?

— Ну, — он хмыкнул, — например до прибытия до пункта назначения, могу дать вам возможность повидаться. Ну или алкоголя тебе какого-нибудь предложить. Поверь, это много. И ты скоро поймешь какой я щедрый.

— Не густо. — я сделал глубокий вдох, пытаясь упорядочить мысли. — Слушай, Боксер, тебя ведь так зовут?

Он кивнул.

— Вот если я смогу убедить тебя, что вы совершили ошибку. И например, ты поймешь, что держать нас здесь, это неправильно. Ты сможешь в нарушение приказа нас отпустить?

Нет, я понимаю что такое приказ. Я понимаю что задавать такой вопрос любому должностному лицу, тем более связанному с безопасностью, это наивная глупость. Но что если, за пятьсот лет, в умах людей что-то поменялось.

— Ну ты даешь, — он усмехнулся. — Как там тебя, Андор? А как родители назвали, Эндрю?

— Андрей.

— Хм, русский. — заключил он. — Ну смотри Андрей. Мне уже сто пять лет. Я сейчас на таком интересном этапе, который психологам наших времен даже и не снился. Я культивирую в себе человечность. — последнее слово, он выделил чуть ли н ес любовью. — Ну, чтобы не быть бездушным роботом и все такое. Я много воевал и это наложило отпечаток. Особенно когда видишь разорванные на части тела товарищей и понимаешь, что они сейчас снова оживут, вообще перестаешь что-то чувствовать.

Он посмотрел на меня долгим взглядом. Затем чуть изменив позу и устроившись поудобнее продолжил.