Я встал, огляделся, благо, набирающее силы солнце, уже позволяло это сделать, на прилавке лежала книга, а рядом с ней подаренное мной перо, это привлекло меня и я взял рукопись. На обложке приятным шрифтом красовалось «По трудным дорогам». Испачканной рукой, открыл её и вновь заплакал: «Моему, надеюсь уже другу, регенту королевства Вуенентис, Богдану, лёгкого пути, в нелёгких делах». Сжал зубы и с силой отбросил книгу в сторону, ударив ногой по прилавку. Найду и убью! Заставлю мучатся также долго, также сильно, как и они все. Собравшись с мыслями, я поднял ни в чём неповинную книгу, крепко прижимая её к груди. После, аккуратно переступив через мёртвого друга, вышел из лавки.

На улице виднелись редкие прохожие, которые шарахались при виде меня. Но ясен пень, вышел из полутёмного магазина весь в крови, с книгой в руках и с лицом, наполненным вселенской печалью, вперемешку с прожилками ярости. Сюр какой–то…

— Что смотрите? — тоскливо обвёл взглядом, несколько наиболее пристально смотрящих — Почему же вы не смотрели, когда нужно было? — не дожидаясь ответа, я просто вскочил на коня и помчался к замку.

Заснул в кабинете, на диване. Может, я кому был и нужен в течении дня, но разбудить меня смог лишь долгий стук в дверь. Под не перестающий барабанный мотив, проморгался, осознал, что на мир уже опустился вечер, во всю завоёвывая пространство, отбирая его у светлого дня.

Мне снился огонь, страшный, всеобъемлющий, пожирающий огонь, и множество лиц в нём. Они образами отпечатались в моём разуме, мелькали и исчезали, улыбались и плакали. Там были и дети, и работницы приюта и старый лавочник. «Всё, что я люблю сгорит в огне» — пробежало в голове. Подошёл к двери и провернул торчащий с этой стороны ключ, сразу же с силой толкнув дверь, в комнату влетел Лёха.

Он осмотрелся, после грустно оглядел меня:

— Я уже думал, что что–то произошло, — выдохнул приятель.

Махнул ему рукой, мол заходи, и вернулся обратно на диван.

— Я спал, всё нормально, — меланхолично ответил другу.

— Ты как? — присев на кресло неподалёку, он чуть нагнулся, положив руки на колени, и грустно посмотрел на меня.

— Как я? — хмыкнул — Я никак, мой друг.

Мой взгляд был устремлён в пол, я всё пытался отогнать от сознания образы и вид огня. Хотел потушить его, но как только на секунду забывался, всё возвращалось обратно ещё более сильной волной. Хотел бы я думать, что всё сон, что мне просто приснилось, что я спутал реальность с вымыслом. Хотелось поверить в собственное безумие, но правда лежала на поверхности. Кровь на руках, которые начали неприятно зудеть от полученного ожога, никуда не исчезла, а книга лежащая на полу, около дивана ставила последнюю точку в сомнениях.

— Трин мне всё рассказал, про пожар, про старика, Богдан… — я прервал его жестом:

— Что ты хотел? — мне было так лень его слушать.

Может он и обиделся на такую резкость с моей стороны, но виду не подал.

— Я хотел просто сказать, что я всегда рядом, если хочешь высказаться — то говори, я выслушаю.

— Друг мой, единственное, что я хочу, это чтобы в этом кабинете была тишина, чтобы я мог спать, — не отрывая взгляд от пола, поднял руку, чтобы сделать свой любимый жест рукой, обозначающий «вали отсюда», но просто безвольно опустил руку обратно. Мне ничего не хотелось.

— Но Богдан, так нельзя, — попытавшись добавить в голос немного радости, запротестовал Лёха — Тебя все ждут внизу, там подали такой замечательный ужин.

— Я не хочу есть, — сухо произнёс я.

— Нельзя так! — вновь не согласился друг.