— Больше про себя, но…

Донес до постели под плотным балдахином, где стало еще темнее, и я позволила ему стащить с себя тонкую рубашку. Ткань жалобно треснула от рывка — порвалась по шву.

— Это была моя любимая, — я протестующе хныкнула.

— Прости, — пробормотал Эльд, пытаясь не быть таким неуклюжим.

Он сбросил свою рубашку, склонился ниже и нарочито осторожно, пядь за пядью, ладонь за ладонью принялся освобождать меня от остатков одежды. Так медленно, что хотелось укусить его за ухо. И одновременно так жарко становилось внутри от происходящего.

Наверное, он чертовски хорош был бы сейчас при свете свечей. Жаль, ничего не видать, только очертания. Я прикрыла глаза.

Горячие губы прошли по ключицам, щекотнули шею, подбородок и накрыли мои. Жадно, нетерпеливо, пока еще есть возможность! Хотелось раствориться в этих ощущениях, жаркий огонь пробежал по телу, словно мы оба нырнули в горячий источник с дурманящим в прохладе ночи паром.

Когда в дверь снова постучали, мы уже зарычали хором.

— Что там опять? — рыкнул Эльд.

— Ваша милость, господин Мейд! — голос был совсем другой, мужской. — Это срочно. Срочная весть! Простите.

— Насколько срочная? — уточнил милорд, нависая и не выпуская меня из объятий, только слегка повернул голову.

Оставалось дышать ему в шею, чувствовать приятную тяжесть и смотреть, как в полумраке дергается от досады кадык. И как до предела напряглись плечи мужа. На губах таял вкус его поцелуев, и я едва удерживалась, чтобы не коснуться их снова.

— Прибыл гонец. К нам едет король, вашмилость, — пробормотали в ответ.

— Какой еще король!

Эльд наконец приподнялся надо мной, осторожно подвинулся, чтобы не раздавить своим мощным телом, и сел. Казалось, еще мгновение, и он запустит чем-то тяжелым в эту проклятую дверь.

— Его величество Эдвард Второй, — настойчиво продолжал попытки достучаться до нас голос за дверью. — Он будет здесь через три или четыре дня, ваша милость.

— Как через три дня?!

Пришел мой черед сорваться с места.

Эльд соскочил с постели, наступил на что-то в темноте, злобно выругался. Раздался звон разбитой вазы. В два шага он дошел до двери и распахнул ее так, что бедный гонец рухнул прямо под ноги разъяренному и полуголому лорду.

Я успела завернуться в простынь на постели и хмыкнула: хороша же картина!