– Видел среди твоих запросов в поисковике «принц Гым и Ли Рим».

В Корейской империи не найти человека, который не знал бы о предателе Ли Риме. Тэыль тоже без труда разобралась бы, что к чему: кто такой принц Гым – Ли Рим и что случилось той ночью двадцать пять лет назад. Она помрачнела.

– Ты и правда вырос хорошим человеком.

– Так ты наконец поняла, кто перед тобой.

Тэыль потупилась: тяжело говорить о душевных ранах. Должно быть, ему очень больно вспоминать ту страшную ночь. Для маленького ребенка это было слишком жестоко, одна лишь мысль о подобном вызывала у нее страдание. Кем стала бы она, если бы кто-то убил ее отца, а потом попытался задушить ее саму?

– Это мой ад и моя история. Мое тело заклеймил человек, которого охватила жадность. Он убил моего отца и хотел задушить меня. Я вырос на переживаниях дяди и слезах дамы Но. И именно поэтому она так строга с тобой. Не расстраивайся из-за этого.

Тэыль не знала, что сказать. На мгновение это показалось ей несправедливым, но она все понимала. Тэыль молча кивнула в ответ.

– Это все? Ты не хочешь обнять меня или хотя бы сказать, что хочешь обнять?

– Может, уже покажешь мне мое удостоверение?

– Только не говори, что…

– Мне пора возвращаться.

– Я тебя не отпущу. Ты должна жить здесь.

И тот, кто просил остаться, и та, кому оставаться было нельзя, – оба знали, что у каждого своя жизнь. Тэыль лишь отправилась в краткое путешествие, которого не смогли бы совершить другие. И у нее бы не вышло, если бы не Гон.

Его голос звучал все глуше:

– Я правда не отпущу тебя. Стоит мне приказать, и ты не сможешь уйти.

Гона захлестнуло отчаяние, которое передалось и Тэыль. Пусть многим людям он был небезразличен, многие заботились о нем, многим он нравился, но одиночество все равно не покидало императора. Тэыль огорчало, что человека, который мог бы избавить его от одиночества, не существовало в его мире ни двадцать пять лет назад, ни сейчас. Император считал ее своим нулем, и Тэыль осознала, что не прочь быть им для него.

Признаться, она не знала, что это значит. Она вообще многого не понимала, но, взглянув в его глаза, захотела просто согласиться. Ей было больно представить его в слезах: император Корейской империи был для нее наивным мальчиком, которого кто угодно мог обидеть.

Над горшочком с рисом вился легкий пар. Гон снял его с плиты и вместе с мясом и овощами поставил на стол перед Тэыль.

– Не торопись. Покажу удостоверение, когда поешь.

Она взяла ложку. Отчего-то та показалось страшно тяжелой, но ради этого человека девушка заставила себя зачерпнуть рис.