Старуха большую часть времени смотрела себе под ноги на заплеванный семечками пятак земли, будто о чем-то глубоко задумавшись, и поднимала голову только на шипение раздвигавшихся дверей. Но автобусы любых номеров ее не интересовали. Она украдкой, пряча взгляд, смотрела на противоположную сторону улицы. На коричневые ворота с адресной табличкой «Фрунзе 15». Сквозь голые ветви ореха, растущего у забора, она видела окно кухни, зарешеченное окно мансарды и коричневую крышу из металлочерепицы. Небольшой дом был сложен из итальянского кирпича и окружен кирпичным забором с двумя проемами, загражденными стальными пиками. Дом был не новый – сейчас строят по-другому, – но ухоженный и аккуратный.
Автобусы останавливались редко. Через эту остановку проходило всего два маршрута:17-й с конечной в дачном кооперативе и 32-й, который шел до пригородного поселка Вольное. Ожидавших автобуса в среднем получалось около десятка – одни уезжали, подходили другие. Преобладали толстухи за пятьдесят, дачницы и местные сельские тетки. Они разбивались по группам в два-три человека и обсуждали расписание автобусов и погоду, но никто ни разу не попытался заговорить со старухой. Что-то отталкивающее было в этой угрюмой замкнутой женщине.
Рано утром, еще до рассвета, она вышла из дешевой гостиницы на другом конце города. Немного постояла на порожках, подняв лицо к небу, как будто принюхиваясь, и медленно двинулась вдоль квартала. Ее путь напоминал маршрут почтальона, которому нужно обойти несколько улиц. Иногда она делала крюк, иногда возвращалась обратно, но в целом сохраняла направление, двигаясь на юго-восток. Конечной точкой была эта самая остановка.
Столь же странным, как и маршрут, было содержимое ее сумки. Помимо двух застиранных носовых платков, кошелька, кнопочного телефона, смятых билетов и паспорта с иногородней пропиской там лежали сцепленные между собой три собачьих ошейника и три кодовых велосипедных замка.
Старуха провела на лавке два с половиной часа, прежде чем калитка дома, на который она тайком поглядывала, открылась. Из нее вышел средних лет мужчина в спортивном костюме. Не отводя глаз от человека, старуха отвернулась в пол-оборота и прикрыла рукой нижнюю часть лица. От тошнотворного запаха, который привел ее сюда, за сотни километров от дома, ее едва не вывернуло наизнанку.
19
Игорь мог бы еще поспать, но вышел из дома без четверти восемь. Свежее мясо быстро разбирали, особенно в теплое сентябрьское воскресенье после затяжных холодных дождей.
Обе витрины небольшого магазинчика были практически пусты, если не считать горку синих куриных потрохов, но судя по чавкающим звукам топора, летящим из подсобки, Игорь появился вовремя.
– Хозяин! – позвал Игорь.
На пороге появился Алик, высокий лысый черкес в заляпанном кровью грубом мешковатом фартуке.
– Привет, дорогой. Сколько лет, сколько зим.
Игорь покупал здесь мясо на протяжении пяти лет. Последний раз – с неделю назад. Если он заходил в магазин после работы в джинсах и рубашке, хозяин обращался на «вы». Если, как сейчас, в спортивном костюме, Алик говорил «ты» и позволял себе некоторые отступления от служебного протокола.
– Почему бледный такой? Заболел? – спросил мясник.
– Нет. Это я, как зайчик, к зиме готовлюсь.
– Зайчик?
– Да, зайчик, – ответил Игорь, глядя в серьезные глаза Алика. – Есть что-нибудь на шашлык?
– Есть, конечно. Свинина есть. Баранина есть. Говядина тоже есть. Шея, корейка, мякоть. Все есть.
Алик тщательно вытер окровавленные пальцы о фартук, как будто через минуту они не будут снова в крови.
– Крокодил есть?
– Крокодил? Нет. Крокодил нету. Шутишь, наверное? Халяль есть. Готовый шашлык есть.