— Ничего подобного, — возразил Гарри.

— Да брось! Вон Кормак, хоть и старше, а мажет до сих пор, как…

Кормак недовольно надулся.

Скримджер тем временем беспрестанно болтал, рассказывал охотничьи байки и подливал всем огневиски. Гарри и Кормаку налили немного вина. Еще часа через полтора, когда все уже наелись жареного мяса и изрядно нагрузились алкоголем, так что анекдоты становились раз от раза все соленее, я решил, что ребенок достаточно наслушался для одного вечера, и увел Гарри спать. Он еще был в эйфории от сегодняшней удачи, так что даже не сильно протестовал.

В палатке Гарри забрался в спальный мешок, а я уселся рядом, и мы еще поговорили о собаках. Гарри понравились гончие Скримджера и пара снежно-белых псов, с помощью которых штырехвостов изгоняют с магловских ферм. Его интересовало, есть ли от них какая-нибудь польза, кроме выведения нечисти, и можем ли мы завести себе такого щенка. Я был почти уверен, что на палатке стоит прослушка в два слоя, но проверять даже не собирался — зачем? Никаких опасных тем мы не касались, а если Скримджер хочет экскурса в собаководство, пускай слушает в свое удовольствие.

Наконец Гарри стал зевать, улегся поудобнее и заснул. Мне не спалось, и я решил выйти покурить. К тому же хотелось подумать. Вот уже целый день прошел, а Скримджер так ни разу и не намекнул, что ему, собственно, от меня понадобилось. Словом даже не обмолвился. Странно…

В лагере было тихо — должно быть, остальные тоже улеглись. Только в костровой яме еще рдели угли. Было прохладно, над головой висели огромные июльские звезды.

Я услышал звук шагов — кто-то шел в мою сторону. Это был Джон.

— Ночь такая хорошая, — сказал он извиняющимся тоном, — жаль тратить ее на сон. Не составите мне компанию?

Я кивнул. Почему бы нет? Только, уходя от палатки, обернулся и незаметно набросил защитные чары и сигнализацию.

Джон уже устроился на складном стуле и ворошил длинной палкой угли. При свете костра было видно, что выглядит он не очень: ботинки перепачканы грязью, мантия в паутине, в растрепавшихся волосах застряли веточки. Беспомощный городской житель, оставшийся один на один со стихией.

Когда я сел рядом, он вытащил из кармана маленькую фляжку с огневиски, наколдовал два стакана и разлил по ним дымящуюся жидкость. Я с благодарностью кивнул. Хотя и огневиски у него был так себе — дешевый, грубоватый, оставляющий неприятное послевкусие.

Я закурил. Джон в ответ на протянутый портсигар отрицательно покачал головой.

— Не курю, извините…

Он сидел, сгорбившись и втянув голову в плечи. Задумчиво вертел в руках стакан.

— Как вам охота? — вежливо спросил я.

Он улыбнулся.

— Все прошло прекрасно, хотя временами я чувствовал себя обузой. Я ведь человек кабинетный, понимаете? “Ученая крыса”, как меня Руфус поддразнивает. Так что для меня все было ново, непонятно, и я, наверное, жутко всем мешал… Но все равно очень рад, что Руфус меня вытащил. Такая возможность познакомиться с интересными людьми… Кстати, нас ведь даже толком не представили. Вы не обидитесь, что я так навязываюсь?

Он бесконечно долго рылся по карманам мантии, постоянно извиняясь и вздыхая, и наконец вытащил визитницу.

— Вот.