Они свернули на служебную лестницу и поднялись на второй этаж.

— Надо спустить лестницу как можно тише.

— Как тебя зовут?

— Потом. Идут.

Они спрятались за стеной, выжидая пока пройдет патрульный.

— Давай.

Девушки опустили пожарную лестницу.

— Спасибо, — сказала Рема.

— Завтра ночью в баре Медуза-Горгона. Удачи.

Патрульный скрылся, Рема начала спускаться по лестнице, и в этот момент вновь завопили сирены. Она стала спускаться быстрее, но, когда спрыгнула на землю, поняла, что механизм патруля дал сбой: тот, кто только что скрылся за углом, решил вернуться. Заметив Рему, он наставил на неё пистолет.

— Руки вверх!

Он не будет стрелять.

Рема пустилась в бегство. Солдат, опустив оружие, побежал за ней — это именно то, чего она добивалась. Когда он нагнал её и схватил, она всадила в его кисть иглу. Он зарычал, хотел её ударить, но с удивлением обнаружил, что не может больше контролировать свои руки. Оцепеневший, он упал на землю, а Рема, всё ещё стоявшая среди поля, мимолетно посмотрела на девушку в длинном платье, по-прежнему стоявшую в дверях на балконе. Когда Рема обернулась посмотреть на неё, та медленно уплыла в тёмную глубину Центра на Горе, а Рема юркнула в щель в заборе и побежала в сторону леса.

Когда красная земля кончилась, и началась привычная черная, влажная лесная земля, Рема упала на землю — прямо на сырую листву и ветки, чтобы отдышаться. Хотелось пить, есть, спать. Неожиданно для себя самой она заплакала. В лесу было холодно и сыро, ухали совы, и всё вокруг было полно жизни. Она плелась вдоль трассы, которая еле-еле виднелась за стволами деревьев. Чем дальше она уходила от Грэйсвилла, тем холоднее становилось.

Вскоре она услышала чьи-то шаги, целой группы людей. «Это конец», — Рема была уверена, что это военные. Но она больше не могла бежать, а иголка так и осталась в руке патрульного. Она застыла, оперевшись на дерево.

— Я, кажется, что-то слышал.

— Мне тоже так показалось.

— Думаешь, это она?

Рема зажмурилась.

— Вряд ли, мисс Уилсон не стала бы шастать по лесу ночью, ты её видел?