Тарас – символ верности русскому казачеству, русскому царю, русской вере.

Остапа готовят к немыслимой пытке, и он спрашивает отца: слышишь ли ты меня? И отец отвечает: слышу.

Андрий, влюбившийся в польскую панночку, предавший своё предназначение, своё имя и убитый отцом.

Тарас, Остап и Андрий – настолько очевидные совпадения со случившимся несколько веков спустя, что в пульсирующих висках ломит.

Но есть не менее очевидные совпадения, о которых мы вспоминаем реже.

Вот перед нами Чичиков и Хлестаков. Один – покупатель и продавец мёртвых душ. Другой – мелкий человек, типологически – плохой актёр, которого приняли за другого, и он, удивлённый, понемногу вошёл в роль.

Иные скажут: так они ж – русские; и Чичиков, и Хлестаков.

А Зеленский – что, украинец? Он обычная вырусь – человек русской цивилизации, в которого заселился чёрт.

То, что Чичиков и Хлестаков – черти, – это общее место филологии.

И когда мы видели, как Зеленский ехал в Бучу, чтоб позировать над трупами, – мы должны были сразу же узнать архетипическую основу: это Чичиков, торговец мёртвыми душами.

И всякий раз, когда Зеленский гуляет по Киеву с очередным заморским гостем, – мы должны понимать, кто это перед нами. Это Хлестаков, которого приняли за президента.

Осталось только дождаться, когда губернатор Евросоюза предложит ему свою дочку в жёны.

…пока не явится настоящий Ревизор.

СВО выявило следующую картину: в поэтическом мире современной России ситуация ещё хуже, чем в русском роке. Примерно как в русском рэпе – такая ситуация в поэзии у нас.

В роке хотя бы, что называется, середина на половину: с русской стороны – Ревякин, Кинчев, Скляр, Галанин, с противоположной – Гребенщиков, Макаревич, Макс Покровский и, с оговорками, Шевчук.

В рэпе же пацифистское единение – почти тотально. Из 50 наших топовых рэп-музыкантов – 48 болеют за Украину. Из них 40 вслух, 8 молча. И только у двоих предполагается иная точка зрения (о которой они, впрочем, никому не сообщили).

Ну, так вот и в русской поэзии – заговор воинствующих проукраинских пацифистов и тихая катастрофа.

Да, у нас есть мастера старшего поколения – неумолимая Юнна Мориц и Юрий Кублановский. Но этих наш либеральный партком давно списал.

Есть следующее поколение: Олеся Николаева, Светлана Кекова, Станислав Минаков, Мария Ватутина. Но этих партком и так едва различал – слишком «православные».

И есть новое поколение: Анна Долгарева, Александр Пелевин, Семён Пегов. Но на этих придонбасснутых с 2014 года стоял жирный крест – и в списки на допуск в руслит их даже не вносили.