— Вы будете препираться на каждом этапе? Или мы просто сделаем это?
Я бросаю взгляд на тряпку, плавающую в пенной воде. Не слишком ли большая уступка за вымытый пол? Но потом я краем глаза замечаю Катерину...
— Ладно. Только пусть наш с тобой день начнется не с самого утра. Не хочу, чтобы дети проснулись и увидели в доме незнакомого мужчину.
— Хорошо. Наверстаем утро, когда дети ко мне привыкнут.
У меня кофе застревает в горле. Я откашливаюсь.
— Ну... Допустим... А сейчас уходи, дай расслабиться клиенткам.
Теперь улыбается Лео. Он прощается кивком с теми, кто смотрит на него, — то есть со всеми. Я тоже ему улыбаюсь.
Посмотрим, Лео, кто все же будет смеяться последним.
Примечание
После пятнадцати лет проживания в Лондоне по возвращению Лео сложнее всего было привыкнуть к двум вещам: странным а-ля модельным позам, которые принимают женщины для фотографирования, и унылым лицам работников сферы услуг.
— На вашей карточке недостаточно средств, — вяло сообщила кассирша.
В первую секунду Лео показалось, что она обращается к кому-то другому. Но нет. Девушка за кассой смотрела именно на него — единственного во всем магазине мужчину в костюме.
Лео хотел бы предложить ей другую карточку, но на другой карточке деньги закончились еще вчера. Последние наличные он потратил сегодня в кафе у Анны. Дома в кармане пиджака лежало двадцать фунтов — сдача в аэропорту. Только сейчас эта двадцатка помочь не могла.
Лео машинальным движением поправил манжеты рубашки. Мельком взглянул на очередь.
— Тогда давайте что-нибудь отложим, — он вернул в корзинку ветчину, сыр и виноград. — Теперь хватит?
Кассирша поколдовала над карточкой.
— Нет, не хватает. Что еще отложить?
— Ничего. Я потом зайду.
Не оглядываясь, Лео пошел к двери.