Клара и Марк еще раз переглянулись.
Киллиан быстро пошел к лифтам. Дверь квартиры 8А все еще была открыта, и он даже спиной чувствовал взгляд Марка, полный подозрений. Он представил себе лицо Марка, который наклоняется к уху Клары и говорит: «Не нравится мне этот парень».
Он не остановился, не обернулся и не знал, прошептал ли Марк на ухо своей девушке что-то подобное. Но прежде чем он дошел до лифтов, на лестничной клетке раздался громкий голос Марка:
— Слушай, ты… А как ты задвижку отодвинул?
Он замер. Медленно обернулся. В дверном проеме был только Марк, Клара исчезла где-то в глубине квартиры. Киллиан наклонил голову, будто пытаясь вспомнить, и постарался как можно естественнее сказать:
— Не было никакой задвижки! Я просто открыл замок ключом и вошел!
С этого расстояния он не мог определить, какое выражение лица было у Марка, как именно он отреагировал на такой ответ. Двери лифта открылись, и Киллиан скользнул внутрь.
Как только двери закрылись, он сполз на пол и сел на корточки, опираясь о стену. «Голова сейчас взорвется. Нужно подняться на крышу и покончить с этим».
Он не нажал ни на одну кнопку, но лифт поехал. И поехал не вверх, а вниз.
15
Двери лифта открылись быстрее, чем он ожидал. Киллиан все еще сидел на полу, обхватив голову руками. Он увидел силуэт человека, который решительно входил в лифт, но, заметив Киллиана, резко отстранился:
— Проклятие! Это ты тут! — Киллиан поднял голову и оказался лицом к лицу с отцом Алессандро. Мужчина в шерстяной шапочке, натянутой на уши, и теплой куртке, как будто для Северного полюса, смотрел на него недовольно и даже злобно. Рукой он придерживал сумку на колесиках. — Как ты мог его так оставить, одного? Как?
— С Але что-то случилось? — Консьержу удалось подняться на ноги; голос был тоненьким и чужим.
— Не случилось, но только чудом. — Голос сеньора Джованни становился все более резким, как будто он вот-вот мог расплакаться. — А если бы он поперхнулся или… Бог знает, что могло случиться! Ну? О чем ты думал? Почему не предупредил нас?
— Прошу прощения. — Киллиан посмотрел на мужчину. Было ясно, что больше ему сказать нечего и, вежливо извинившись, он считает вопрос исчерпанным.
Отец Алессандро поднял руку и закрыл глаза, то ли пытаясь скрыть слезы, то ли потому, что ему было неприятно видеть Киллиана и чувствовать его взгляд.
— Господи… Ты не представляешь, что нам пришлось пережить… Бедная моя жена, она такого не заслужила… Можно хотя бы узнать, почему ты ушел?
— Вам наверх или вниз?
Сеньор Лоренцо отнял от лица руку. Лицо Киллиана оставалось совершенно равнодушным, его выражение ясно давало понять: говорить не о чем. Какие бы слова сейчас ни произносились, они не вызовут у него чувства вины или сожаления.
Итальянец сделал шаг назад, вытолкнул сумку на колесах и отвернулся. Ему не хотелось ехать в одном лифте с таким подонком, как Киллиан.