— А это что такое? «Понедельник двадцать четвертое, двадцать миллилитров, уснула моментально; вторник двадцать пятое, двадцать миллилитров, та же реакция; среда двадцать миллилитров, та же…» Какого черта? Что это вообще такое?

— Что я должна тебе ответить? — Голос Клары вдруг стал серьезным, она положила одну руку на живот.

— Тебе плохо? — Марк, обеспокоенный, помог ей подняться. — Милая, что с тобой?

Киллиан видел, что Клара сделала успокаивающий жест, но ее все еще тошнило. Марк пытался ей помочь:

— Ляг полежи.

Консьерж воспользовался тем, что Кларе стало плохо и пара отвлеклась. Он пошел по коридору в сторону гостиной, стараясь двигаться как можно легче, тише и быстрее. Туалетная бумага, намотанная на кроссовки, смягчала шаги, и он тихо удалялся от Клары и Марка, с каждой секундой все дальше.

Киллиан вошел в гостиную, когда Марк говорил:

— Милая, тебе не становится лучше. Я начинаю серьезно волноваться.

В голове Киллиана было полно вопросов, и на один из них он нашел ответ. Он не смог открыть входную дверь ночью, потому что ее закрыли на задвижку. Только и всего. В темноте, одурманенный хлороформом, он не смог осознать даже такую банальную вещь. В результате кусок железа размером меньше мизинца продержал его взаперти всю ночь, и сейчас Киллиан переживал, наверное, худшие часы в своей жизни.

Снова послышались голоса Марка и Клары.

— Все, все… Меня тошнило всего пару секунд. Я проголодалась.

— Что-то не верится.

— Поехали позавтракаем в кафе Макса Бреннера?

— Ты уверена, что хочешь есть? И что вообще способна об этом думать?

Судя по громкости голосов, Клара вернулась в ванную, потому что они уже не разговаривали, а перекрикивались. Послышался звук льющейся воды. И снова голос Клары:

— Конечно, и там всегда очень вкусно! Отличный шоколад и бутерброды с лососем!

Киллиан тихо отодвинул задвижку. Металлический цилиндрик бесшумно сместился. Дверь была открыта. Перед ним лежал путь к спасению.

— Слушай… А что делать со всем этим?

Марка снова интересовали его секреты. Из всех оставленных вещей Киллиана волновал только блокнот, ведь в нем были записи о разных соседях, о Кларе, о его личных способах поиска причин, чтобы жить. Он понимал, что некоторые записи расшифровать невозможно, но были и другие, вполне откровенные. Если они увидят страницу со списком пыток, то сначала обалдеют, а потом… потом вызовут полицию. Он вдруг вспомнил заголовок, который дал этой странице: «Что можно сделать с Кларой». Четко и недвусмысленно.

Киллиан спросил себя: «А это имеет значение?» Ему хотелось подняться на крышу и покончить со всем этим раз и навсегда. «Даже если они все это прочитают, что это изменит?»