– Джонни, – констатировал почти очевидное Степлтон. – Видимо, шпион не захотел сдаваться.

– А кто бы захотел! Ладно, возвращаемся. Надеюсь, ничего серьёзного не произошло. Да и стрельба стихает, сам слышишь.

Стрельба действительно уже не то что затихала, а стихла окончательно. Оно и неудивительно, ведь Джонни и наши головорезы как-то явно побоевитее местных аболиционистов будут.

Адрес этого самого Николсона я помнил, уточнять не требовалось. Да и Александрия эта – та ещё дыра, которую и городом-то назвать сложно, особенно по моим меркам. Так что быстро добрались, успев застать Джонни и бойцов на месте. Злобных, можно даже сказать озверелых. Охотно их понимаю, ведь двоих сейчас перевязывают, а еще одному только гроб и понадобится, заодно с местом на здешнем кладбище. И один из раненых… кость ноги раздроблена, это видно. Хорошо ещё, что не орет от боли на всю округу, наркоз свой получил. Слава богам и демонам – при любом, даже малом отряде имелись не просто бинты, но и некий аналог «армейской аптечки». Разумеется, с поправкой на нынешнее время. Хорошо я помнил, какие серьезные потери несли даже не от несовместимых с жизнью ранений, а от болевого шока или хреновой медицинской помощи. Вот и было сделано всё, что только в моих силах.

Ну да сейчас не об этом. Раненых сейчас к нашему доктору отвезут. Или его сюда сначала. Это уж по обстановке. Мне же надо с Джонни побеседовать. Хм, легок на помине, вон он, бежит к нам резвой такой рысью.

– Вик. Мы такого и не ожидали… Думали, что тут если кто и будет, то двое-трое из тех, кто стрелять осмелится. А их тут девять, да вооруженных хорошо. Карабины, револьверы, патронов к ним много. Склад оружия в доме был. Пострелять пришлось, но мы справились.

– Вижу, хорошо сработал. Пленных, я надеюсь, взять догадался?

– Конечно! – радостно оскалился мой друг с очень темным прошлым. – Трое, из них на двоих и царапинки нет, только синяки. И этого, Николсона, тоже взяли. Но он… Ему пулю в живот всадили, сдаваться он не хотел. Я так думаю, что через час-другой помрет.

– А на долгое время он мне живой и не требуется. Язык есть, говорить сможет. Остальное… плевать. Хорошо, что нашего чувствительного Фила тут нет. Внутри?

– Николсон и те двое? Конечно.

– Веди давай. Вильям, ты, если не хочешь видеть нечто неприятное, лучше уж тут побудь.

Степлтон явно замялся. Вроде и мне помочь хотел, и понимал, что я не ради красного словца посоветовал ему остаться. Ладно, облегчим ему задачу.

– Вообще-то… Здесь военные дела, сам видишь, закончились. А за Потомаком следить надо, да и вообще за окрестностями. Фил может не справиться. Поэтому давай туда, пока прими командование. А мы скоро присоединимся. Это приказ, первый лейтенант Степлтон.

– Исполняю, капитан!

Ну вот, приказ отдан, приказ получен. И все сомнения у Вильяма мигом испарились, что тоже хорошо. Нам же с Джонни предстоит заняться довольно грязной работенкой. Той самой, которую мало кто из «джентльменов» готов на себя взвалить. Да-да, я хорошо помню историю. Чего стоит хотя бы отношение на моей Родине, в Российской империи, к господам жандармам. А ведь те действовали вполне себе мягко по моим меркам, на чём многое теряли. И всё равно вечные крики вроде: «Сатрапы! Душители свобод». Плюс крайне холодное отношение к большинству представителей «стражей империи» со стороны не то что светского общества, но и многих армейских и особенно гвардейских офицеров.

Мда, ну да сейчас мне немного не до того, у меня допрос не то агентов «федералов», не то просто слишком горячих их сторонников намечается. Вот иду следом за Джонни и думаю, о странностях бытия человеческого в целом и аболиционистского в частности. Как началась эта чума не один год назад, так с тех пор и не прекращается. Вот уж воистину не ведают, что творят. Да, эти ещё не ведают. Но с воистину дурным упорством начинают мостить дорогу для тех, кто значительно позже придет им на смену. Я знаю, я видел. Потому и сделаю всё, чтобы увиденное мной там, в будущем, больше не смогло реализоваться.

Вот и комната, где находятся эти субчики-голубчики. Двое со связанными руками стоят под прицелом «спенсера» одного из солдат роты, третий же, тот самый Бернард Николсон, валяется на полу и стонет. Понимаю, что от пули в животе хорошо ещё никому не становилось. Только о качественной медицинской помощи сему индивиду и мечтать не приходится. А вот о легкой смерти – это вполне реально. Но и её придется заработать.

– Женщины, дети и вообще непричастные к стрельбе в доме есть?

– Никого, – покачал головой Джонни. – Этот вот, – взгляд на подранка, – свою жену с детьми ещё несколько дней назад в Вашингтон к своей кузине отправил. Не думаю, что случайно.

– Я так и вовсе в этом уверен. Солдат, выйди. И сержанта О’Рурка сюда.