— Интуиция нас часто подводит, — сказал Корабельников. — Она у человека несовершенна. Кто слепо доверяет ей, тот гибнет.

— Послушайте, — с иронией произнес Мещерский. — Какие мы, оказывается, философы. Дорогой мой, в восемнадцать лет я тоже изрекал разные ошеломляющие истины. Ну, вроде того, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, что волков бояться — в лес не ходить и так далее! А повстречавшись со смертью с глазу на глаз, еще кое-что усвоил. Смерть — штука коварная, она играет с тобой, как кошка с мышью. Чтобы прежде времени не отправиться к праотцам, надо чертовски быть осторожным, ловчить, петлять, как выражаются охотники… Ну, да ладно. Может, я ошибся и за мной следовал московский обыватель, а не чекист. Ну-ка, а что скажет мне мой талисман?

Он вытащил из кармана потертый бумажник, раскрыл его, достал небольшую золотую вещицу и подбросил ее вверх.

— Браво! Выпала счастливая сторона. Живем, не тужим!

— Что это у вас? — спросил Корабельников, с любопытством посмотрев на ладонь офицера.

— Серьга, — ответил Мещерский. — Сашкина слеза.

— Сашкина? Кто это?

— Царица наша. Ее подарок… Каждый новый офицер, вступающий в конвой, получал от царицы подарок. Популярности искала в гвардии… Деньги дарила и расписывалась на кредитках. Немало сторублевок получил в свое время из ее августейших рук. И на каждой кредитке от края и до края крупная надпись: «Александра». Хранил долго, а в семнадцатом году загнал одному французу. Александра, Алиса… Вору и конокраду Гришке Распутину руку целовала!..

Он махнул рукой, скрипнул зубами и зло выругался:

— Принесло ее на наше несчастье в Россию!

Помолчали. Мещерский посмотрел на часы, прислушался. Встал, чуть приоткрыл дверь. Спросил негромко:

— А старушенция где? Что-то ее совсем не слышно.

— Ушла из дому. На кладбище, там у нее сын похоронен.

— И дверью не хлопнула?

— Тихая старушка…

Мещерский возвратился к дивану, удобно расположился, сладко зевнул и сказал томным голосом, не глядя на Володю:

— Поставьте-ка, дружок, на подоконник, поближе к правой стене какой-нибудь заметный предмет. Ну, хотя бы вон ту хрустальную вазу, что стоит на буфете. С вами, Митя, желает встретиться один человек. Эта ваза будет ему знаком, что можно заходить. Правила конспирации… Береженого, как говорится, бог бережет.

Вскоре тот, кому был подан условный сигнал, постучал в дверь. Это был пожилой человек с пухлым лицом, русой бородкой и темными смышлеными глазами. На нем был френч из грубого сукна и солдатские сапоги. Подполковник Улыбышев — так представился вошедший — служил в советском учреждении и носил форму, принятую командным составом Красной Армии.

Здороваясь, Улыбышев благосклонно улыбнулся, но взглянул на Володю достаточно зорко и внимательно. Руку пожал крепко и без лишних слов приступил к делу. Вопросы, которые он задал Корабельникову, изобличали в нем человека, хорошо разбирающегося в обстановке.

Отвечал Володя кратко, но точно. Знал он о белом движении на юге достаточно много, особенно помогли ему беседы с арестованным корнетом.